— Что вы делаете? — Высокая фигура инспектора Спрэтлинга появляется перед ним из тумана.

Юноша даже не вздрагивает.

— Мне сказали убрать здесь все, сэр! — сообщает он меланхолично.

— Кто вам это сказал?

— Моя мать, сэр. Она работает на мистера Брауна, мистеру Брауну вряд ли понравится то, что здесь столько крови.

Инспектор знаком разрешает ему продолжить работу. Место преступления уже никого не интересует, и только случайные прохожие замедляют шаг возле деревянных ворот, вглядываясь в кровавые следы.

— Странно, что до сих пор нет газетчиков! — удивляется Спрэтлинг по дороге в морг Уайтчепелского работного дома. Тело на тележке все еще находится во дворе, поскольку двери морга закрыты на тяжелый висячий замок.

— В чем дело? — Спрэтлинг окидывает констеблей раздраженным взглядом.

— Мы послали за ключами, сэр! — рапортует Мейзен. — Но никто до сих пор так и не явился.

Сам работный дом находится неподалеку, на углу Бейкерс-роу и Томас-стрит. В пять часов утра, когда уже понемногу начинает светать, оттуда приходит пожилой смотритель Роберт Манн и отпирает морг. Тело, наконец, заносят внутрь, и Спрэтлинг возвращается к описанию убитой, которое начал составлять в ожидании ключей. Ему приходится приподнять нижние юбки, чтобы описать исподнее белье.

— О, Господи! — Спрэтлинг отрывается от своей работы, чтобы окликнуть Тейна, неотлучно находящегося при нем. — Живо за доктором Лльюэлином!!!

Лльюэлин не ложился спать после вызова на Бакс-роу так что инспектору Спрэтлингу не приходится ждать слишком долго. Доктору понадобится всего четверть часа, чтобы закончить осмотр, начатый на Бакс-роу

— Горло перерезано слева направо, два разреза на левой стороне. Трахея, глотка и спинной мозг рассечены, на нижней челюсти с правой стороны имеется синяк, надо думать, от большого пальца убийцы… другой синяк — на левой щеке… Вероятно, он схватил ее за горло, — предполагает Лльюэлин.

Спрэтлинг согласно кивает, продолжая быстро заносить в блокнот результаты осмотра.

— Брюшная полость вспорота от середины нижних ребер вдоль правого бока, в нижней части таза к левой стороне живота, рана неровная… Сальник прорезан в нескольких местах. Две небольшие колотые раны на интимных частях.

По мнению доктора Лльюэлина, раны были нанесены ножом с прочным лезвием; человек, который орудовал им, был левшой. Смерть женщины наступила почти мгновенно. Закончив свою работу, доктор отправляется домой — спать, а Спрэтлинг приказывает Роберту Манну запереть морг и никого не допускать до тела. Тот кивает в знак того, что все понял. К семи часам здесь появляется детектив-инспектор Джеймс Хелсон, возглавляющий уголовный розыск в J-дивизионе. Взглянув на труп, Хелсон повторяет смотрителю Манну, чтобы тот ничего не трогал, и немедленно связывается с Департаментом уголовных расследований Скотленд-Ярда.

В департаменте в последнее время воцарилась атмосфера уныния, связанная с уходом Джеймса Монро. Убийство на Бакс-роу совпало по времени с его официальной отставкой, и тридцать первого августа кабинет Монро занимает новый владелец Роберт Андерсон. Новоиспеченный руководитель Уголовного департамента ни минуты своего времени не посвящает убийству на Бакс-роу. Всю первую неделю пребывания на посту Андерсон знакомится с подчиненными и не занимается никакими делами. Расследование будет вести инспектор Скотленд-Ярда Фредерик Эбберлайн, который немало лет проработал в Уайтчепеле и пользуется доверием населения.

Спрэтлинг тем временем снова навещает морг на Олд-Монтагю-стрит и уже во дворе натыкается на кучу одежды, принадлежавшей покойной. Нахмурившись, он входит вовнутрь и останавливается возле нового гроба, в котором лежит убитая.

— Черт возьми, я ведь ясно сказал, чтобы все оставили как есть!

Оказалось, что служащие работного двора — смотритель Манн и его товарищ Джеймс Хатфилд — не только раздели убитую, но и обмыли, положили затем в гроб. Они считают, что исполнили свой христианский долг, разъяснять им процедуры полицейского расследования уже поздно. А все платье убитой теперь принадлежит работному дому, таковы порядки. И можно не сомневаться, что кое-что из этой одежды — немного запачканного кровью коричневого пальто-ольстер, шерстяных чулок и тяжелых мужских ботинок — очень скоро обретет новых хозяев. Публика в работных домах по большей части нетребовательна и несуеверна.

Спрэтлинг еще раз осматривает всю одежду, обращая внимание на соломенную шляпу-капор без полей, отделанную черным бархатом. На поясах фланелевой и шерстяной нижних юбок стоят штампы Ламбетского работного дома. Спрэтлинг приказывает вырезать их, он собирается приобщить штампы к делу — в этом доме, возможно, найдутся те, кто поможет с опознанием.

У дверей морга он сталкивается с двумя молодыми людьми, похожими на журналистов. Слухи об убийстве, как и следовало ожидать, уже достигли газетчиков. По дороге инспектор встретил нескольких из них, назойливо пытавшихся получить хоть какие-нибудь сведения. Неудовлетворенные скупыми ответами Спрэтлинга и его констеблей, репортеры толпятся во дворе морга, опрашивают окрестных жителей и обследуют Бакс-роу в поисках следов, которые могла пропустить полиция.

— Господа, здесь мертвое тело, мы не намерены пока что демонстрировать его публике. Это не анатомический театр, в конце концов!

— Послушайте, я не зевака и не газетчик! — перебивает его возмущенный джентльмен. — Вчера пропала моя подруга, я хочу знать, что с ней произошло. Покажите мне тело!

Второй посетитель в более изысканных выражениях поясняет, что он уже несколько дней разыскивает свою двоюродную сестру. Спрэтлинг пропускает их в морг, ожидая результатов. Ни тот ни другой убитую не опознают, и тогда инспектор посылает одного из своих подчиненных в фотоателье на Кэннон-стрит-роуд.