Он хотел что-то добавить, но удержался.

«Потом примемся за людей», – мысленно докончил Ликтор. Он, не мигая, смотрел на Инквизитора круглыми желтыми глазами с узкими зрачками.

Виссарион сумел уловить его мысль.

– Грешные мысли, опасные. – Он осуждающе покачал головой. – Не смей о том мыслить!

Но голос его предательски дрогнул, выдавая истинные намерения. Ликтор с напускным равнодушием отвернулся. Потом вскинул голову и заскулил.

Инквизитор понял.

– Потерпи – по нашим расчетам, тебе недолго осталось, – сказал он мягко. – От силы полчаса. Если же так ничего и не произойдет, мы воспользуемся антидотом.

Ликтор улегся и положил морду на передние лапы. У них имеется антидот, надо же!

Получается, что они давно могли им воспользоваться, но вместо этого предпочли наблюдать, как один за другим погибают его товарищи.

Впрочем, теперь ему было наплевать на погибших. Неожиданное открытие, отметил он про себя – с тем же бесстрастием. Эксперимент требует жертв.

Он закрыл глаза, терпеливо ожидая обратного превращения.

Состоится ли оно?

Не околеет ли он на обратном пути, разделив судьбу остальных?

Думать об этом не хотелось. Думать вообще не хотелось, ибо звериное естество сказывалось все сильнее. Он догадывался, что еще чуть-чуть – и в нем не останется ничего человеческого. Поэтому, когда по телу пробежала первая судорога, он вздохнул с облегчением – невзирая на острую боль.

Судорога повторилась, затем еще и еще, превратившись в одно бесконечное сокращение-расслабление, и Ликтор потерял сознание.

Очнулся он уже лежащим на кушетке.

Первым делом поднял руку – или лапу?! – нет, это была рука. Обычная, его собственная, к какой он давно привык.

Он ощупал себя: полное восстановление в прежнем обличии. По-прежнему голый. Хоть бы накрыли чем, сволочи.

Виссарион уже стоял рядом. Заметив, что Ликтор проснулся, он взял его за руку, пощупал пульс, потом оттянул веки, оценил зачем-то конъюнктивы.

– Ну, сын мой, ты родился в рубашке, – молвил Инквизитор. – Благодари Господа нашего, и я поблагодарю. – Он быстро перекрестился и задвигал губами, творя хвалу. Правда, неизвестно было, за что именно он благодарил Всевышнего.

– Дайте пить, – сказал Ликтор.

– Конечно, изволь. – Виссарион собственноручно подал ему стакан с апельсиновым соком. Ликтор выпил единым глотком и попросил еще.

Когда он напился, Инквизитор любезно осведомился, не хочет ли он еще чего.

– Ты голоден?

Тот отрицательно помотал головой.

– Хочешь вина? Сигарету?

Совершенно невозможные предложения в устах Инквизитора.

Ликтор вновь отказался.

– Может быть, хочешь женщину?

Ликтор остолбенел. Услышать такое предложение от духовного лица, да еще от начальника, да еще в пост – это было невероятно! «Он видит во мне зверя и обращается, как со зверем», – неприязненно подумал Ликтор.

Он вдруг почувствовал злость. Зверь, говоришь? Хорошо, будем зверьми…

Кроме того, его пригласили участвовать в эксперименте лишь вследствие содомского греха. На что ему женщина? Неужто Инквизитор смеется над ним?!

– Хочу, – ответил он с неожиданной злобой и почувствовал, что и в самом деле хочет. – Ту самую, из которой выгнали беса…

Виссарион, явно не ждавший такого ответа, на миг растерялся, но быстро взял себя в руки.

– Мы это устроим, – согласился он с некоторым усилием. – Но придется немного подождать. Потерпишь? Она сейчас в Медицинском Отделении, на интенсивной терапии… Присутствие беса всегда чревато сугубо физическими последствиями.

«Надо же и человеческое явить».

– Если так, то не выйдет ли для нее вреда? – осведомился Ликтор с лживой обеспокоенностью.

– Не выйдет, – заверил его Виссарион. И даже подмигнул, показывая, что оценил актерские способности собеседника. – Она под препаратами и плохо понимает, что происходит. Тиопентал натрия… Ты чист и вполне можешь войти к ней. Она не осудит тебя впоследствии, ибо будет знать, что ты сделал.

– Я ведь ничего для нее не сделал, делали-то вы. Вы изгоняли беса, я только смотрел. Мало ли, что потом с ним случилось…

– В ней будет крепок дух отмщения, а ты отомстил. Женщины ценят такие вещи. Они усматривают в этом силу и благородство.

– Это неправедное чувство – жажда отмщения.

– Не фарисействуй. Оно совершенно естественное, и нам приходится работать с тем, что есть, а не с тем, чего нам хотелось бы.

– Да, но сознательно пестовать греховное… Это ведь другое! Теперь, без беса, ее можно было бы наставить, вразумить.

– Не пестовать, а дать греху выход. Тогда он разрешится, напряжение спадет, и она освободится от греховных помыслов, а впоследствии – с Божьей помощью – и раскается в них. Зачем ты вообще заводишь разговор о вразумлении? Я же вижу, что ничего подобного тебе в действительности не хочется. Ты ждешь от меня опровержения, и ты его получишь. Это ведь тоже выход для греха…