Такое случалось с моей мамой. Когда— то она любила моего отца, иначе они бы не поженились, но сейчас она даже не хочет разговаривать с ним, если он звонит на мой день рождение или рождество.

Вероятно, последнее сообщение в сказке тоже ошибочно, на самом деле оно должно звучать: Иногда внешность обманчива.

Все еще никакой шахматной доски на песке.

Лихорадочно я перелистываю страницы. На большинстве из них принц Оливер не один, а с кем— либо вместе: собакой, злодей Раскуллио, принцесса Серафима. Но на одной картинке стоит только он.

Это моя любимая картинка.

Она находится почти в конце истории, после того, как он перехитрил дракона Пиро и оставил чудовище на попечение капитана Краббе и пиратов.

Затем пираты перевозят Пиро на корабль, Оливер остается на пляже и смотрит на каменный утес с башней, в которой заточена Серафима. На сорок третьей странице он начинает забираться на нее.

Я высоко поднимаю книгу, чтобы лучше рассмотреть Оливера. Изображение цветное, темно черные волосы растрепаны из— за ветра, мышцы на руках напряжены от усилия, когда он забирается по гладкой скале.

Бархатный камзол зеленого цвета уничтожен: обожженный дыханием Пиро и порвался, когда Оливер выбирался с корабля пиратов. Он зажал кинжал между зубами, чтобы схватиться рукой за следующий выступ.

Его лицо обращено к морю, где вдали исчезает корабль.

Я думаю, мне особенно нравится эта иллюстрация из— за особенного выражения на его лице. Собственно, в этот момент он наполнен решимостью. Или, вероятно, пылающую любовь к его принцессе. Но вместо этого он выглядит как— то... ну да, как будто ему чего— то не хватает.

Как будто он лучше бы оказался на корабле пиратов. Или где угодно, только не на этой скале.

Как будто он что— то скрывает.

Я наклоняюсь вперед, до тех пор, пока мой нос чуть ли не касается бумаги. Картинка расплывается, чем ближе я наклоняюсь, но я могла поклясться, что на одно мгновение, глаза Оливера посмотрела на меня.

— Я бы хотела, чтобы ты был реальным, — шепчу я.

Из динамика раздевалки звучит звонок. Итак, прошел первый урок, сейчас начинается алгебра. Вздохнув, я кладу книгу на скамейку в раскрытом виде. Снова открываю молнию рюкзака, а затем беру книгу в руки. И мое дыхание замирает.

Оливер все еще забирается по скале. Но кинжал больше не находится у него в зубах, а в его правой руке. Кончиком стального лезвия Оливер царапает тонкую линию, белую линию в темном граните, затем еще одну и еще.

Я протираю глаза. Это же не Nook, Kindle Fire или iPad*, а совершенно обычная книга. Без анимации и всяких прибамбасов. Глубоко вздохнув, я касаюсь, бумаги пальцем как раз в этом месте и снова убираю.

Медленно на поверхности скалы возникают два слова.

Помоги мне.

Глава 4

Страница одиннадцать

Судя по сложившейся ситуации, Оливер мог чувствовать себя счастливо, так как его названная невеста не находилась в столетнем сне, не обладала длинной косой, по которой ему нужно было бы забираться, чтобы спасти ее.

Тем не менее, с другой стороны, он слепо погрузился в эту затею, даже не зная, где могла находиться девушка.

Он оседлал своего жеребца Сокса и находился уже у ворот, когда остановился. Повернулся к Фрампу, бежавшему рядом со своим господином, и громко сказал: — А теперь куда ехать?

Спасти принцессу — не такое уж и простое дело, если обладать таким малым количеством информации.

Фрамп залаял хвостом и повернул морду к заколдованному лесу.

Оливер вздрогнул. Хотя это и была самая короткая дорога к хижине волшебника Орвилля, который мог предоставить ему информацию о месторасположении всех жителей королевства, которые могут помочь в его поисках, но все же эта дорога была полна преград.

Там были выпуклые корни, о которые мог споткнуться конь, идущий галопом, и низко опущенные ветки. Некоторые части леса были настолько непроходимыми, что ничего не было видно и в полуметре.

И так как лес был заколдован, его можно было сравнить с лабиринтом, пути которого постоянно менялись, никто никогда не проходил по одной и той же дороге дважды.

Он закрыл глаза и представил себе принцессу Серафиму, которая была проклята, и должна была вести жалкую жизнь со злодеем, если ему не удастся спасти ее.