— Нет, это я тот, кто разговаривает... — мое сердце неистовствует, и все мысли в голове перемешиваются. Эта девочка, эта Делайла, только что ответила на мой вопрос. Она услышала меня.

Она делает глубокий воздух. — Прекрасно, Делайла, теперь возьми себя в руки. Наверное, у тебя температура. Надо принять пару таблеток парацетамола, и все пройдет... — она хочет закрыть книгу, и я кричу, собрав все свои силы.

— Нет! Не делай этого!

— Ты не понимаешь этого, — говорит она. Ее щеки краснеют, а взгляд становится диким. — Персонажи из книг не реальные, — она ударяет себя по лбу. — Почему я вообще говорю все это вслух?

— Потому что я довольно реальный, — умоляю я. — Такой же реальный как и ты, — я встречаюсь с ней взглядом. — И ты единственная читательница, которая заметила это.

Затем Делайла слегка приоткрывает губы. Я замечаю, что ловлю себя на мыслях об этих губах, какие они мягкие и сладкие и гораздо более достойные для поцелуев, чем у Серафимы.

Она отклоняется назад, так что я могу рассмотреть не только лицо, но и ее темные волосы, розовую рубашку и страх.

— Пожалуйста, — говорю тихо я. — Дай же мне шанс.

Я замечаю, что она не может решить, захлопнуть ли ей книгу или просто слушать. Поэтому я прыгаю с края скалы вниз.

— Как ты это сделал? — пыхтит она затаив дыхание.

— Где твои батарейки?

— Батарейки? Что это такое? — говорю я и с трудом поднимаюсь на ноги.

— Ты двигаешься, — обвиняюще говорит она и указывает на меня пальцем.

— Ты тоже, — отвечаю я и решаю сделать маленький тест, бегу в бок к краю, чтобы сделать там сальто. — Ты видела это?

— Да, но...

— А как тебе это? — я держусь за утес и забираюсь наверх как обезьяна. Наверху раскачиваюсь, прыгаю и обвиваю руками крючок буквы "у".

А потом начинаю раскачиваться туда— сюда.

— А сейчас ты продолжаешь это делать, — говорит Делайла.

Я улыбаюсь. — Окажи мне любезность, — прошу я.

— Могла бы ты повернуть книгу на бок?

Она делает это, и я отпускаю руки, так что с легкой проворностью приземляюсь на длинном краю страницы, и спускаюсь вниз по иллюстрации.

— Не понимаю, — шепчет Делайла и снова ставит книгу прямо. — Как ты двигаешься?

— Я думаю, также как и ты.

Медленно она поднимает руку над книгой. — Сколько пальцев?

— Три.

— Ты тоже можешь меня видеть?

— Я всегда мог тебя видеть, — говорю я. — Довольно приятный вид.

Я наблюдаю, как она становится красной.

— Я уже прочитала сотни книг. Почему ничего подобного не происходило раньше? — спрашивает она.

— Пожалуй, я не такой как большинство персонажей, — говорю медленно я. — Все другие очевидно вполне довольны тем, как протекает их жизнь, и просто делают то, что от них требуется. Я никогда не подходил этому. Я постоянно задавался вопросом, как это быть кем— то... другим.

Глаза Делайлы становятся круглым. — Я тоже постоянно спрашиваю себя об этом.

С сияющим выражением лица я улыбаюсь ей. — Видишь, как у нас много общего.

Она натягивает гримасу. — Да. Например, я разговариваю с книгой, а ты убежден, что ты живой. Мы оба сумасшедшие.

— Или просто видим больше других...

— Возможно, я съела что— то неправильное, — предполагает Делайла, встает и мечется по кругу. — Вероятно, апельсиновый сок пропал или я приняла слишком много таблеток с витаминами и теперь страдаю от галлюцинаций...

— Только не снова, — вздыхаю я. – Разве мы только что установили, что я не плод твоего воображения?

— Ты просто не можешь быть настоящим, — шепчет Делайла.

— А почему бы и нет? Ты, правда, веришь, что истории существуют только тогда, когда ее читают?

— Хм, — говорит Делайла. — Хм, да.

Я упираю руки в бока.

— Если ты вечером идешь спать, ты же не перестаешь существовать?

— Конечно, нет...

— И откуда ты знаешь, что сама не являешься частью какой— нибудь книги? То, что как раз кто— нибудь сейчас не читает твою историю?

Она смотрит на меня и щурит глаза, пока до нее постепенно доходит, что это значит. — Но ты же — часть сказки.

— Именно. Часть сказки. А это значит, что я — что— то большее, чем может уловить глаз читателя. Ты задумывалась когда— нибудь над тем, что, возможно, за тем, что ты видишь, скрывается намного больше? Возьмем, к примеру, Сокса. Да, пожалуй, лучше Сокса. Он на самом деле никакой не бесстрашный конь, а впечатлительная девчонка. А Раскуллио, собственно, очень приветливый парень! Он собирает бабочек и с особой страстью выпекает пироги в свободное время! А Серафима...