Я по-прежнему регулярно навещал Филча. Не отказался бы и ингредиенты готовить, потому что соскучился по настоящей работе зельевара, но декан не назначал мне отработок, а специально нарываться я не хотел.

Однажды после нашего традиционного чаепития Филч сказал мне, что ему на хранение дали редкий артефакт, и предложил посмотреть на него. Это оказалось большое напольное зеркало, отражавшее человека во весь рост. По верхнему краю зеркала шла непонятная надпись, выгравированная знакомыми английскими буквами.

– Это зеркало Еиналеж, мистер Поттер, - пояснил мне завхоз.
– А эта надпись - о том, как им пользоваться.
– Он махнул рукой с вытянутым пальцем вдоль надписи справа налево.

Я заглянул в зеркало, ожидая увидеть себя. Но оттуда на меня глянул совершенно другой человек - высокий, худощавый, темноглазый, с удлинённым лицом и заметной сединой в чёрных неухоженных волосах до плеч. Пожилым он не был, но ранняя седина старила его. Если бы не странное выражение его чуть закинутого кверху лица и особенно глаз, его можно было бы назвать красивым.

Я отвёл глаза от зеркала и вопросительно уставился на Филча. Видно, в моём лице отразилось что-то такое, отчего старик-завхоз потупился и уставился в сторону. Приглядевшись, я прочитал на его лице отпечаток тревоги. И... вины?

– Мистер Филч?
– Я подошёл к старику и положил ладонь ему на руку выше локтя, привлекая его внимание.
– Мистер Филч, я всё понимаю... не огорчайтесь вы так... Мистер Филч, вы - человек зависимый и ничем не не виноваты. Всё равно кому-то поручили бы это сделать. А с этим...
– я мотнул головой на зеркало, - ...я еще разберусь, не сомневайтесь.

Старик горестно посмотрел на меня.

– Вы... так молоды, мистер Поттер...

В комнату вбежала миссис Норрис и с тревожным мявом стала тереться о ноги старика.

– Вот видите, мистер Филч, наша славная киса говорит то же, что и я, - улыбнулся я попыткам старой кошки растормошить старика-хозяина.
– Вы идите, мистер Филч, и ни о чём не тревожьтесь. Обещаю, я с этим разберусь.

Филч помешкал, но всё-таки ушёл, а я остался наедине с зеркалом. Прочитать, для чего служит этот артефакт, было детской задачкой, а если учесть жест Филча, она была непосильной только для очень тупого ребёнка. Даже без пера и пергамента я смог прочитать надпись на верхней части рамы зеркала задом наперёд.

"Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание."

Еиналеж - значит, Желание. Выходит, человек в зеркале являлся самым моим горячим желанием? Я вообще ощущал себя очень хладнокровным, мои желания не были неподвластными мне и никогда не брали надо мной верха. Если у меня и были какие-то сильные желания, они были не горячими, а холодными.

Я полагал, что больше всего мне хотелось поскорее стать совершеннолетним, вступить в права родового наследства и утереть нос Дамблдору, но ничего этого почему-то в зеркале не отражалось. Вместо этой, безусловно, порадовавшей бы меня картины там отражался некий человек.

Хотя, если задуматься... я был бы очень непрочь узнать, кто я такой и кем я был до пробуждения в теле маленького Гарри. Неужели...

Я встал перед зеркалом и стал рассматривать незнакомца. Нет, никого он мне не напоминал и его внешность ничего мне не говорила. Разве что его серая поношенная роба вызывала у меня ассоциации с тюрьмой. Если это всё-таки был прежний я, вряд ли я тогда уделял своей внешности слишком много внимания - как и сейчас, впрочем.

Ну ладно, посмотрели, и хватит. Для чего-то это зеркало служило ещё - не рассчитывал же тот, кто мне его подкинул, что я буду пялиться в него целую вечность? Я попытался вызвать у себя другие желания, но получалось плохо. По большому счёту я относился спокойно почти ко всему на свете, и из зеркала на меня продолжал глядеть тот же самый человек.

Дверь легонько приоткрылась, и в комнату вошла миссис Норрис. Она глядела то на меня, то на дверь и выразительно мяукала. Точно, до отбоя оставалось минут пятнадцать и я как раз успевал без спешки дойти до своего общежития. Я взял заботливую кису на руки, приласкал её, поблагодарил и занёс Филчу, пожелав заодно старику спокойной ночи. По пути я размышлял, на что ещё способен этот артефакт и что ещё можно с ним попробовать.

Недели две я хоть и не каждый день, но регулярно заглядывал после ужина к зеркалу и пытался управлять своими желаниями. Ничего не получалось, и я каждый раз задерживался там до отбоя, о чём мне вовремя сообщала верная миссис Норрис. Наконец мне пришло в голову зарисовать лицо этого человека - возможно, таким образом я выведу его из-под настойчивости зеркала. Да и при случае будет что показать, если вдруг пригодится.

Идея осенила меня прямо у артефакта, и я сбегал на факультет за пером и пергаментом, надеясь успеть до отбоя. Рисовать я не умел, но улучшенная модель самопишущего пера под моим руководством превзошла сама себя и нарисовала довольно-таки похожий портрет. Я убрал перо и собрался уходить, размышляя, как получше спрятать на себе рисунок, но тут вдруг скрипнула входная дверь.

Меня аж передёрнуло. Человека в зеркале не видел никто, кроме меня, а портрет - вот он, на табуретке, которую я принёс сюда из кухни. Всё что угодно, только бы рисунка никто не увидел, неужели придётся комкать?! Я уже занёс было ладонь над листком, как человек в зеркале протянул руку к отражавшемуся там пергаменту на табуретке - и листок с портретом исчез у меня из под руки.