— …даймё Камакура Кацуро объявил христианам войну, — прошептал в темноте молодой, но властный мужской голос.

Хрипловатый девичий продолжил:

— Гайдзины угрожают нашим традициям и устоям.

— Их мало. Как они могут чему-то угрожать? — спросил третий, громкий и тонкий, как звук бамбуковой флейты.

— Их священники распространяют губительные верования, соблазняют ложью достойных японских даймё и самураев, — объяснил первый. — Они хотят завоевать наше общество изнутри, уничтожить нашу культуру, подчинить себе Японию и ее жителей.

— Их нужно остановить! — воскликнул девичий голос.

— Даймё готовится изгнать всех христиан и для этого собирает верных самураев. Мой отец, Ода Сатоси, уже вступил в их ряды и поклялся служить правому делу.

— Гайдзины — как заразная болезнь, щадить их нельзя! — злобно прошипела девочка.

— Но что же нам делать? — спросила четвертая тень.

— Готовиться к войне!

Джек не верил ушам. Сэнсэй Ямада ошибался. Казнь христианского священника — не простой случай. Это начало. Даймё Камакура намерен истребить всех христиан, живущих в Японии!

А ужаснее всего было понять, кто главарь этой шайки. Джек узнал его по голосу. Кадзуки шел по стопам своего отца и призывал к войне.

На землю упали первые капли дождя. Хлынул ливень, и за считанные мгновения Джек промок до нитки. Руки и ноги онемели от холода, но он твердо решил остаться и узнать все, что можно. Не обращая внимания на холод и мокрую одежду, он вслушивался в разговор сквозь шум дождя, который барабанил по крыше Бутоку-дэна.

— …все христиане должны покинуть страну под угрозой смерти, — продолжал Кадзуки. — Кто-то попытается скрыться, но уж мы о них позаботимся.

— А как насчет Джека? — спросил тонкий голос. — Ведь его защищает Масамото-сама.

— У великого воина есть заботы и поважнее какого-то гайдзина. В последние дни ты видишь Масамото-сама в школе? Нет. Он выполняет задания даймё Такатоми. До мальчишки ему нет никакого дела.

— А если его покровителя-самурая не будет поблизости, — усмехнулась девочка, — гайдзину от нас никуда не спрятаться!

Джек вдруг почувствовал себя совсем беззащитным. Он так увлекся подготовкой к состязаниям, что не заметил отъезда Масамото. Только сейчас мальчик вспомнил, что место его опекуна за столом наставников пустует уже почти месяц. Последний раз Джек видел Масамото, когда закладывали фундамент Дворца сокола. Куда же отправился воин? Случись беда, разве кто-то, кроме него, заступится за Джека?

— Когда наш даймё призовет к оружию, мы должны быть готовы, — сказал Кадзуки. — Вот в чем цель банды Сасори. Поклянемся же хранить верность правому делу!

— Для обряда посвящения мне нужен свет, — хрипло сказала девочка.

Послышалось чирканье огнива, брызнули искры, и в огромном, как пещера, зале светлячком затеплилась масляная лампа.

У Джека перехватило дух. Дрожащее пламя выхватило из темноты бледное лицо. Раскосые глаза сверкали, словно угли в костре, за кроваво-красными губами темнели черные, как смола, зубы. Джек сразу узнал Морико, которая была соперницей Акико на Тарю-дзиай. Жестокая и беспощадная, Морико тоже училась в Киото, в школе Ягю рю. И она посмела явиться в их школу!

— Отлично.

Морико вытащила из инро баночку с тушью и заостренные бамбуковые палочки и положила рядом с лампой. Затем открыла бутылочку сакэ и налила в чашку прозрачный напиток. Чашку девочка поставила в центре круга.

— Ну, кто первый пойдет на ирэдзуми?

— Я, — сказал Кадзуки и распахнул верхнее одеяние и кимоно, открывая грудь.

Морико внимательно изучила одну из палочек, медленно поворачивая ее над пламенем. Удовлетворившись осмотром, она макнула острый кончик в тушь, а другой рукой натянула кожу на груди Кадзуки, чуть повыше сердца.

— Будет больно, — предупредила она, прокалывая кожу острием палочки.

Кадзуки поморщился, но даже не ойкнул. Морико снова опустила острую палочку в тушь и продолжила. Она работала медленно и аккуратно, добавляя в рисунок новые и новые точки.

Джек уже видел, как это делается. У матросов «Александрии» все руки были в татуировках. Джеку всегда казалось, что изображение кривого якоря или имя красотки, которую забудешь в следующем порту, не стоят такой боли.

— Готово, — сказала Морико, довольно скаля черные зубы.

— Это наша метка, — гордо объявил Кадзуки, показывая остальным татуировку. — Сасори!

У Джека перехватило дыхание. На груди мальчишки чернел маленький скорпион. Тот самый, из кошмаров.

Джек был воспитан в христианской стране и не верил в вещие сны, но такое совпадение отрицать было трудно.

Кадзуки поднял чашку сакэ.

— Тот, у кого на груди сасори и кто выпьет из этой чашки, тот вступает в банду Скорпиона. Смерть гайдзинам! — произнес мальчишка.

— Смерть гайдзинам! — эхом повторили остальные и распахнули кимоно, чтобы Морико сделала им татуировку.