— Все равно извини. — Джеку захотелось утешить девочку. — За сегодняшнее утро тоже. Я тебя расстроил. Откуда же мне было знать, что женщина может быть самураем? В Англии сражаются только мужчины.

— Извинения приняты, Джек. — Акико поклонилась, и ее лицо посветлело. — Порой я забываю, что ты не японец.

— Да как же такое забудешь? Разве у кого-то еще есть светлые волосы и огромный нос? — Джек махнул на толпившихся самураев — черноволосых и с мелкими чертами лица.

Джек и Акико расхохотались.

Один из самураев подошел к ним. Озадаченно посмотрел на смеющихся ребят и вручил им по чашке вареного риса с сушеной рыбой.

Усевшись обедать, Акико сказала:

— Джек, женщины-самураи были всегда. Шестьсот лет назад, во времена войны Гэмпэй, жила Томоэ Годзэн, чьи подвиги прославлены в «Хэйкэ моногатари».

— Хэйкэ чего? — пробормотал Джек с полным ртом.

— «Хэйкэ мо-но-га-та-ри», повесть о борьбе между кланами Тайра и Минамото за власть в Японии. Томоэ Годзэн была верховным военачальником могущественного даймё Минамото Ёсинака. Она участвовала в битвах и сражалась так же искусно и доблестно, как и самураи-мужчины.

— Интересно, — сказал Джек, захватывая палочками очередную порцию копченой рыбы. — И как она выглядела?

— В «Хэйкэ моногатари» говорится, что Томоэ была настоящей красавицей, с белой кожей и длинными волосами. Она прекрасно стреляла из лука, а в бою на мечах стоила тысячи воинов и была готова сразиться хоть с богом, хоть с чертом — хоть пешим, хоть конным.

— Прямо-таки непобедимая воительница!

— Многие самураи убедились в этом на собственной шкуре. Некоторые считали, что она воплощение богини рек и поэтому такая сильная.

Поставив чашку, Акико посмотрела Джеку в глаза:

— Никто не мог сравниться с Томоэ в умении укрощать диких лошадей, а также невредимой спускаться с крутых склонов. Перед началом каждой битвы Ёсинака посылал на разведку именно ее. Томоэ владела мечом и луком и совершила больше подвигов, чем любой другой воин.

Ошеломленный Джек молчал. Акико говорила с такой пылкостью, что за ее словами стояло не просто уважение к Томоэ Годзэн: Акико и сама явно хотела чего-то достигнуть.

— О какой тетради говорил Докуган Рю? — вдруг спросила Акико, понизив голос, чтобы обедавшие поблизости самураи не услышали.

— Н-н-не знаю, — пробормотал Джек, захваченный врасплох прямым вопросом. Он понимал, что такой ответ никуда не годится. С тех пор как Джек решил ничего не говорить о карте, его все время мучила совесть.

— Но ведь Докуган Рю потребовал ее у тебя! Что это?

— Да так, ничего…

— Джек, это «ничего» очень даже чего, если Докуган Рю рискует ради него жизнью… а Тиро из-за этого убили! — Голос Акико зазвенел, и несколько сидевших рядом самураев посмотрели в их сторону. Выдавив беззаботную улыбку, Акико склонила голову, извиняясь за неуместное проявление чувств, и самураи вернулись к еде.

Джек молча смотрел на Акико. Можно ли ей доверять?

Придется. Ведь она его единственный друг.

— Это дневник моего отца, — наконец признался он.

— Дневник?

— Ну, не совсем. Это путеводитель по всем океанам. Тот, кто им владеет, становится хозяином морей, — пояснил Джек. — Эти знания бесценны, и в них моя единственная надежда добраться домой.

— Тогда почему ты не сказал об этом Масамото?

— Потому что отец взял с меня клятву хранить дневник в тайне. Чем больше людей знают о его существовании, тем большая опасность грозит нам всем. Я не знаю, кому доверять.

— Мне можно. Ведь я же промолчала ради тебя — и Ямато тоже. Не волнуйся, я болтать не буду.

— А Ямато? — спросил Джек.

В голове колонны раздалась громкая команда. Самураи торопливо приготовились к выступлению.

— Нам пора, — сказала Акико, не ответив на вопрос.

Подъехал Кума-сан, Акико вскочила на своего жеребца, и Джеку не удалось получить от нее ответ.

Длинной, организованной цепочкой, по двое в ряд, самураи поехали по дороге.

К наступлению темноты они добрались до деревни Хисай.

На следующее утро встали рано и быстро доехали до Камэяма — шумного городка на пути между Эдо и Киото, где отряд наконец вышел на Токайдо.

Большой торговый тракт оказался всего лишь широкой тропой, хотя и с весьма оживленным движением: торговцы, самураи, паломники. Усталые носильщики грелись у костров. Некоторые тащили на спине большие квадратные торбы, прячась от солнца под остроконечными соломенными шляпами. Другие закрывали головы узорчатыми повязками и несли заплечные мешки. Немногочисленные всадники все были самураями. Привыкшего к английским дорогам Джека удивило полное отсутствие телег или каких бы то ни было конных повозок.