– Может, MDMA? – спросил я. – Счастья хочется.

– Помнишь тот голландский экстази? – Матусян не прекращал звонить. – Сейчас его вырубим, а наутро – коксу. Только… одолжишь денег?

Ночь пронеслась со скоростью сверхзвукового истребителя. Казалось, всего мгновение назад мы лежали на полу в студии Юли Баркенштейн и звук из колонок старенького музыкального центра Sony был настолько объемным, что его можно было потрогать. Казалось, буквально только что мы вывалились под звездное небо, забывая куда и зачем идем, где оставили машину и собираемся ли вообще ехать на ней. Мелькание лиц в клубах и кофейнях, которые мы успели посетить. Куча знакомых. Музыка, музыка повсюду. На танцполе, в машине и просто в воздухе. Счастливая улыбка не сползала с лица. Какая замечательная тусовка! Какие прекрасные люди вокруг! А город?! Карнавал в Рио, а не Москва!

Уже ранним утром, часов в семь мы основательно зависли в «Миксе». Практически все время я расслабленно сидел на диванчике в первом зале, периодически обмениваясь полушутливыми замечаниями со знакомыми торчками. Вадим расположился чуть поодаль. Было видно, как ему неймется. Время от времени мой друг вскакивал с места и устремлялся к какой-нибудь, вертевшейся недалеко, телке. Поговорив минуты две-три, он как-то сникал и возвращался обратно на диванчик.

– Что такое, Вадик? – я старался перекричать безбашенный house, который крутил Спайдер. – Телки на хуй шлют?

– Да не-е-е, – тянул в ответ друг, – просто пока сидишь, видишь девку, и вставляет, почти встает, хочется сунуть ей без слов, а как подойду да начну говорить, сразу отпускает. И какая тогда ебля, какая девка?

– Понимаю.

– Бля, меня так прет, я, наверное, поеду, возьму проститутку, чтобы отсосала.

– А чем тебя эти-то не устраивают?

– Слишком продажные они, что ли.

– А проститутки не продажные?

– Как тебе сказать… Они продажные, но не лживые. Не говорят тебе, что влюблены в тебя, только для того чтобы ты купил им круглых или дал пару дорожек фена. Поеду.

Когда-нибудь я хочу проснуться без головной боли. Когда-нибудь я хочу проснуться после крепкого и безмятежного сна. Когда-нибудь я хочу проснуться далеко от этого мрачного города, пронизывающего ветра, растопыренных пальцев новостроек, друзей и подруг, использующих твой кошелек как фонд взаимопомощи, крестьянских рож алчных чиновников, автомобильных гудков и гари, русскоязычной речи, березок… Ебаных березок!

Я хочу слышать шелест океанских волн, знать, что на улице стынут в зное пальмы и кипарисы, а у тебя дома, в трехэтажной белоснежной вилле, всегда кондиционированный воздух, бассейн с прохладной водой и любимая, смутно похожая на Монику Белуччи.

Это произойдет, обязательно произойдет. Ведь именно поэтому я занимаюсь тем, что так искренне ненавижу. Может быть, так же искренне, как и люблю. Смогу ли я жить когда-нибудь без кассовых отчетов, административных совещаний, таблиц заполняемости рекламных поверхностей, долгих, изматывающих переговоров?…

Надо попытаться, попробовать. Вдруг я уже так безнадежно болен, так плотно присел на дешевый стимулятор под названием «российский бизнес», что ломки мне не преодолеть? Кто виноват в этом, кроме меня самого? Деньги. Что есть деньги, и зачем они нужны? Это способ достижения заветной мечты. А какова мечта? Размытая и неясная, романтическим обелиском высится мечта среди моих низменных желаний и потуг. Мечта о… Любимой. И без денег, без этих ебаных лаве, она, увы, неосуществима. Думаете, раньше было иначе, бескорыстные отношения и все такое? Лажа! Самки всегда выбирали сильных, уверенных в себе, доказавших свою состоятельность лидеров. Сначала это выражалось в количестве добытого на охоте мяса, позже, с развитием общества, в наличии рабов и латифундий, ныне, в мире кристального математизма все решается при помощи энного количества нулей после цифры на твоем счете.

Любимая! Где же ты? Хуй с ними, с пальмами, океаном и виллой. Я готов ждать, готов терпеть. Но любовь мне нужна прямо сейчас, сию минуту, вынь да положь. Вот будешь ли ждать ты?

Последнее время моей девушкой считалась Ева. Или мне так только казалось? Или ей? Я знал ее с давних пор, кажется, целую вечность. Мы познакомились много лет назад, во времена первых клубов, во время первого, так сказать, погружения в некое подобие богемного образа жизни. Помните, была такая клоака «Голодная Утка»? Что мы там делали? Так или иначе, волей случая оба мы оказались в том экспатовском рае, более походящем на третьесортный ад. Темнота кромешная, грохот низкопробной музыки, жирные иностранные ублюдки в поисках непритязательного русского мяса. «Франция – страна гурманов», «Англия – верность традициям», «Россия славится красивыми девушками», думаете, так? Красивыми – возможно, только не девушками. Далеко и давно не девушками. Разнузданными похотливыми блядищами. «Россия – огромный, почти халявный бордель» – вот как это звучит на самом деле. Для извращенцев всех мастей есть Таиланд, а для натуральных бесхитростных любителей дешевых дырок – Россия. Русь святая, мать ее! Толстопузые америкосы, голубоглазые фрицы, нервические французы, пропойцы англичане, хачевые итальянцы, и не менее хачевые, но к тому же несусветно тупые испанцы, турки, финны, голландцы, индусы и все остальные, неудовлетворенные, задроченные стальными руками секшуал харрасмента и оголтелого феминизма представители других стран, прут к нам в поисках не умеющей отказать давалки.

Маленькие лохушки обсуждают, кто и в каких количествах перепихнулся (подумать только, мамочки, я трахнулась с иностранцем!) с заморскими гостями.

– Когда я ебалась с Генри…

– Он вынул член, а я смотрю – обрезанный. Так ты мусульманин, говорю…

– Ой, они такие вонючие!

– Никакие не вонючие. Меня вон турки в Анталье…

– Лучше всех испанцы. Девочки, точно говорю, дерут тебя как кабаны, чернявенькие такие, и без лишних выебонов.

– Главное, чтобы не жадные…

Помню, Ева стояла у входа в бар, похожая на маленького ангела, случайно попавшего к вратам преисподней и не решающегося идти дальше. Во что она была одета, какого цвета у нее были тогда волосы, короткие ли они были или длинные? Надо думать, я сильно нагрузился в ту ночь, раз нелегкая занесла меня в «Утку». Мы пообщались и разошлись, даже телефонами не обменялись. Помнится, она мне понравилась категоричностью яростных суждений, очень похожих на мои собственные. В том, что мы мыслим схоже, я убеждался и позже не раз. Ева всех вокруг всегда считала за конченых мудаков. Она знала, что всем этим разнокалиберным самцам и самкам нужно, необходимо просто, что-то с тебя получить, что-то поиметь. В глазах знакомящегося в клубе ублюдка торчат эрегированные мысли, во взгляде очередной волоокой суки – желание ужраться на халяву. Она знала это почти так же хорошо, как и я. И, так же как и я, она не могла при этом остановиться, одуматься, прекратить тщетные поиски любви. Тем более в тех местах, куда она, эта самая недотрога – Любовь, не заходит. И никогда не зайдет!