–  А Мощенко? - прервал я Долгова. - Это не его батальон сейчас бомбят?

–  Его... В овраге Банный.

–  Танкисты не нашлись?

–  Нет.

Все складывается так, что наступать полком с неполным составом и без танков сейчас рискованно, а если повременить - может быть еще хуже: гитлеровцы обязательно подбросят подкрепления. Но я полагался на Долгова: ему там, на местности, виднее, мне же с наблюдательного пункта виден только голый курган с двумя водоотстойными баками на его вершине.

Бывают случаи, когда от командира, решающего идти в бой, требуется мужества и отваги больше, нежели от бойца, идущего в атаку. Чаще всего боец идет в атаку потому, что ему приказали и у него нет другого выбора.

А вот Долгову приходилось выбирать: наступать или не наступать? Только результат боя покажет, прав он был, поднимая батальоны на штурм кургана, или следовало подождать, пока отыщутся пропавшие танкисты, наладится связь с левобережной артиллерией, поможет подавить огневые точки противника авиация. Кто его осудит за то, что он ждал?

А что, если штурм захлебнется? Если для последнего броска в атаку не хватит людей? На чью другую совесть, если не на его, лягут десятки, а может быть, сотни жизней, погибших напрасно? С кого, как не с него, за них спросят?

Лично сам он рисковал жизнью больше, чем кто-либо другой. Уж гитлеровцы-то сверху, с кургана, разберутся, к кому тянутся пусть незримые, но все же ощутимые нити управления боем. И десятки снайперских прицелов, биноклей и стереотруб будут особенно тщательно разыскивать на поле боя его, командира полка, дерзнувшего наступать в таких сложных условиях.

–  Как вы решили? - первым прерываю молчание я и чувствую, что волнуюсь: как бы ни решил Долгов, а наступать ему придется; но для пользы дела лучше, если бы он наступал по своей доброй воле, а не по приказу.

–  Думаю наступать.

Молодец! Вот она смелость командира! Наступать без авиационной и артиллерийской подготовки. Без танков. С полком неполного состава. А что делать? Часа через два фашисты подтянут новые силы, и потом их отсюда не только полком, но и дивизией не выбьешь. И если не возьмем сегодня курган под угрозу поставим судьбу города.

–  Правильно! - одобрил я решение Долгова. - Действуй!

Я представил себе, как он передал трубку телефонисту, как надел каску и взял у связного ракетницу.

С нашего наблюдательного пункта было видно, как от подножия Мамаева кургана к его вершине крутой дугой взвилась красная ракета.

–  Вызовите Елина и Панихина, - передал я связисту. Когда те оказались на проводе, сказал:

–  Долгов начал работать. Помогите ему.

Через несколько минут четырехкилометровый по фронту передний край дивизии, начиная от оврага Долгий и кончая левым берегом речки Царицы, ожил, заволновался, заговорил, загрохотал.

Если учесть, что на вокзале батальон Федосеева приковал к себе силы целого пехотного полка, а полки Елина и Панихина - силы двух пехотных дивизий, то едва ли Паулюс соберет еще солдат, чтобы помочь удержать Мамаев курган. Таким образом, Долгов может наступать уверенно.

Когда удавалось связаться по телефону или по рации с Долговым, я запрашивал про обстановку, хотя вряд ли смог бы чем-либо ему помочь: все части и подразделения, кому надлежало, втянулись в бой, а резерв дивизии саперный батальон - я берег на крайний случай.

Долгов, видимо, знал об этом, поэтому не жаловался, что трудно, и на поддержку не рассчитывал.

–  Да, приданная танковая бригада появилась, - заметил он, - но она только вчера вышла из боя севернее Мамаева кургана, и от нее осталось всего четыре танка. Сейчас они у меня действуют. И хорошо действуют, - подчеркнул Долгов. - Только вот местами подъемы круты.

Что это за поддержка - четыре танка на полк? Да еще тогда, когда приходится карабкаться на крутые подъемы? Как они преодолевают их? Обходят, подставляя борта под фашистские пушки? Да и только ли для танков круты такие подъемы?

Весь этот день мне пришлось пробыть в полках Елина и Панихина, и только под вечер я добрался до Долгова, уже захватившего вершину Мамаева кургана.

–  Майор где-то в подразделениях, - сообщил мне комиссар полка Тимошенко, после того как коротко доложил про обстановку.

–  Расскажите, как все это было, - попросил я комиссара.

...Трудно было представить, что Мамаев курган совсем недавно был любимым местом для прогулок сталинградцев. Взрытая за день бомбами, снарядами и минами земля дымилась. Воздух был пропитан тошнотворной гарью, смешанной с запахом порохового дыма. Трава перемешалась с землей так, словно почва была перелопачена или перепахана плугом. Скаты кургана изрезаны траншеями, окопами и укрытиями.