Подчеркивая первенствующее значение конструктивнотехнических факторов, Красовский вместе с тем правильно оценивал значение того эстетического воздействия, которое произведения архитектуры оказывают на человека. Поэтому он считал, что задача архитектора-творца состоит «в сообщении грубым формам техники художественной законченности». Красовский особо отмечал, что включение живописи и скульптуры в архитектурную композицию придает зданиям больше «блеску, изящества и богатства», специально отметил он и активную роль цвета в архитектуре. Однако признавая необходимость «украшений» (орнаментов, живописных панно, статуй и т. п.), Красовский подчеркивал, что главная сила эстетического воздействия построек заключается не в обилии декоративных элементов, а в совершенстве пропорций и законченности объемнопространственной композиции: «Произвести на зрителя впечатление общностью здания — вот цель, к которой должна стремиться архитектура, как изящное искусство, и потому девиз ее — гармоническое согласие правильных масс».

Красовский настаивал на том, что каждый архитектурный элемент здания должен всегда сохранять свое конструктивное значение, даже при самой изысканной художественной обработке. По его словам, «соблюдение этого правила придает строению качество, известное под названием архитектурной истины», а именно она и составляет «главное и первенствующее условие, которому должны подчиняться все другие правила образования архитектурных форм». Он осуждал «колоннады, не приносящие столь часто никакой пользы, аттики, фронтоны и прочие части, употребленные без цели», и предостерегал молодых архитекторов мудрыми словами о том, что «своевольная и не обузданная истиною фантазия вместо форм рациональных и обусловленных конструкциею создает формы бесполезные и ложные».

Красовский впервые дал научную классификацию архитектурных течений XIX века, выделив три основных направления:

Подобная классификация архитектурных школ XIX века не устарела и до сих пор. Но особенно ценно для нас то, что сам автор полностью солидаризировался со сторонниками рационалистического направления, прямо называя его «истинным направлением».

С позиции убежденного архитектора-рационалиста подходил Красовский и к столь острой для зодчества середины XIX века проблеме использования архитектурного наследия. Он рекомендовал студентам «изучать все стили, конечно, не для рабского подражания всем им, но дабы постичь все то, что каждый стиль имеет вообще хорошего и применимого к современным потребностям».

При этом Красовский утверждал, что если архитекторы, следуя принципам «рационалистов-техников», будут разрабатывать архитектурные формы зданий, стремясь достичь технической и функциональной целесообразности, то «возникнут части зданий, сообразные нашему климату, нашим материалам и нашим вещественным и нравственным потребностям», и в итоге образуется «рациональный, современный и национальный стиль, которого невозможно искать a priori».

Обобщая основные положения своей концепции «рациональной архитектуры», Красовский пришел к очень важному выводу о том, что прогресс строительной техники, появление новых строительных материалов и конструкций должны оказать определяющее воздействие на развитие новых архитектурных форм, и в конечном итоге — и на формирование нового архитектурного стиля.

«Техника или конструкция есть главный источник архитектурных форм», — писал Красовский. Касаясь вопроса о применении металла, Красовский отмечал, что железо вошло в употребление сравнительно недавно и поэтому «влияние его на образование архитектурного стиля еще не ощутительно». Тем не менее он был убежден, что «железу предстоит участь совершить переворот в архитектурных формах и произвести новые оригинальные, современные формы, которые и составят, вероятно, новый стиль». «Для содействия развитию этого нового стиля, — писал Красовский, — не надобно удаляться от истины и подделываться металлом под формы каменных и деревянных построек, но изыскивать для него самостоятельные формы».

Вслед за Красовским подобные мысли высказывал и его современник — архитектор А. И. Песке. В статье, опубликованной в петербургском журнале «Архитектурный вестник» в 1860 году, он писал, что «введение чугуна и железа в строительную технику предсказывает великую будущность для архитектуры» и что «явятся гениальные люди, которые воспользуются удивительными качествами нового материала и откроют новые формы, наиболее способные к удовлетворению прочности и эстетического вкуса» [132] .

Русская архитектурная критика 60-х годов XIX века приветствовала появление новых металлических конструкций. В. В. Стасов рассматривал новаторскую «железостеклянную архитектуру» как одно из самых важных достижений современности, ибо она «была полна какой-то беспримерной в летописях искусства смелости, она дерзко шла наперекор всем преданиям и принятым правилам, но тут же сооружала чудные палаты, поразительные волшебством впечатления, воздушной легкостью, громадными пространствами, залитыми светом» [133] .