Каждый раз, когда я об этом размышляла, то злилась на саму себя. Я не могла решить, находила ли я его амнезию о поцелуе действительно хорошей или всё же может скорее плохой. С одной стороны я хотела, чтобы он вспомнил. С другой - я не знала, как нам дальше жить вместе в моей комнате, если он вспомнит об этом. Жить вместе с ним было и так тяжело, без воспоминаний о поцелуе.

Да, с точки зрения поцелуев, я продвинулась дальше, всего за несколько часов. И скорее всего в этот же момент Сеппо поцеловал Келли, нашу американскую студентку по обмену. Или всё ещё делал это? Встречался ли он с ней? В последнее время он стал молчаливым, говорил иногда почти так же мало, как раньше Сердан. Больше не открывался. Зато Леандер болтал ещё более рьяно, и большую часть этого можно было с уверенностью забыть в следующую же секунду.

Только Билли остался нормальным. Его самая большая проблема состояла в том, чтобы избавиться от своего зимнего жирка, который он нарастил во время нашей паузы с тренировками. Он ещё не осмеливался делать многого при паркуре и быстро задыхался. Поэтому сегодня он не хотел прыгать, а только снимать. Его мобильный был уже готов к работе.

Точно так же, как и я. Мои ноги покалывало из-за чистого предвкушения. Я незаметно подняла свой локоть, чтобы держать Леандера на расстояние, который кружил вокруг меня, как надоедливая муха. Это было чудо, что он пошёл вместе с нами и пока ничего не предпринял, чтобы сорвать наш план. Может он между тем уже понял, что я не позволю удерживать себя от паркура.

Или он хотел показать, что мог сам? Ведь он всегда тренировался с нами, когда мы под строгим надзором господина Рюбзама отрабатывали нашу технику. И Леандер был хорош - что несомненно было так, потому что он ещё обладал остатками умения летать. Он был будто создан для паркура. Что только он задумал?

Сердан обстоятельно откашлялся - предварительный этап, перед тем, как заговорить. Мы внимательно подняли головы, чтобы посмотреть на него. Сердан во время школьной поездки в большей или меньшей степени спас наш зад, тем, что объяснил господину Рюбзаму и госпожи Дангель, что такое паркур и защитил меня. Только ему мы были обязаны тем, что господин Рюбзам ещё не сдал нас нашим родителям.

Потому что если Сердан хотел, то мог чертовски хорошо говорить. Как взрослый - почти взрослее, чем Сеппо, а он был самый старший из нас.

– Сеппо, у нас есть выбор. Мы можем всё оставить, пойти домой и сказать нашим родителям, что происходит. Или же мы займёмся паркуром сейчас, под открытым небом и без присмотра, нашим же родителям скажем потом и может быть, навсегда получим на него запрет.

– Да, и тогда мы ещё раз сделаем это и будем знать, за что мы боремся! Или вы совсем уже всё забыли?
– воскликнула я.
– Вы хотите всё свою жизнь прыгать на мягких матах?

– Люси, попридержи коней, - прорычал Сеппо.
– Всю нашу жизнь точно нет. Когда нам исполниться восемнадцать, наши родители больше ничего не смогут запрещать нам.

– Мне четырнадцать!
– запротестовала я.
– Ты ведь не можешь всерьёз ожидать, что я четыре года буду отказываться от паркура! Никогда!
– Я топнула ногой. Камешек отскочил, ударился о водосточный желоб крыши и упал вглубь. Мы заворожено прислушались. Прошло какое-то время, пока мы услышали, как он с тихим стуком стукнулся об асфальт.

– Четыре этажа до смерти, - пробормотал Леандер и придвинулся ко мне так близко, что мне пришлось облокотиться на него, чтобы отодвинуть. Он резко отпрыгнул в сторону, так что я пошатнулась.

Сеппо посмотрел на меня скептически.

– Посмотри на себя, Люси. Ты качаешься уже, когда просто стоишь. И то, что произошло на развалинах замка, тоже была не совсем высшая школа паркура.

– Дааа, но только потому, что ...
– Я остановилась. Потому что я пыталась спасти от падения моего пьяного ангела-хранителя и упала с ним в пропасть. Это не было паркуром, а безрассудной спасательной операцией, за которую я заплатила шоком, слезами и поцелуями, а Леандер вывихнутым плечом и несколькими обмороками.

– Её конечный прыжок был безупречен, Сеппо, - вмешался снова Серден.
– Прыгать она может. Удерживать равновесие тоже. И если мы не расскажем сегодня обо всём нашим родителям, то господин Рюбзам выдаст нас. Так или иначе.

– О да, он это сделает, - вздохнул Билли и передвинул свою жевательную резинку с левой в правую щёку.
– Третьего ультиматума он нам не даст. В конце концов, завтра начинаются летние каникулы.

Тогда мы больше не сможем использовать спортзал, а он контролировать нас. Он нас выдаст.

– Точно. И поэтому мы сделаем это. Заключительный прыжок. Давайте, не будьте трусами! Это ведь как раз то, что мы всегда хотели, не так ли? Прыгать с одного дома на другой, как Дэвид Белль! Чего вы стоите тут как придурки?
– Я подняла колено, чтобы толкнуть Сеппо в бедро. Он ловко увернулся, но улыбка промелькнула у него на лице.

– Кто начнёт?
– добавила я требовательно.

– Я, - решил Сеппо.
– Мне нужно проверить, не слишком ли это большая дистанция для вас.

Мне было ясно, что говоря «для вас», он имел в виду меня. Потому что я была самой маленькой. Единственной девчонкой. Кто-то, наподобие его младшей сестры. Я прикусила губы, чтобы не противоречить. Мне нельзя было давать ему повода, испортить мне прыжок или запретить его.