Плоды истинной науки и истинного искусства суть плоды жертвы, а не плоды известных материальных преимуществ.

Но что же будет тогда с наукой и искусством?

Как часто я слышу этот вопрос от людей, вовсе не интересующихся ни наукой, ни искусством и не имеющих ни малейшего понятия о том, что такое наука и искусство. Казалось бы, что этим людям ближе всего к сердцу благо человечества, которое, по их убеждению, не может быть достигнуто ничем иным, как только развитием того, что они называют наукой и искусством.

Но что за странное дело – защищать пользу полезного?

Неужели могут быть такие безумные люди, которые бы отрицали полезность того, что полезно? И неужели есть еще более смешные люди, которые считают своею обязанностью отстаивать полезность полезного?

Есть рабочие ремесленники, есть рабочие земледельцы. Никто никогда не решался отрицать их полезность. И никогда работник не станет доказывать полезность своего труда. Он производит, и его продукт необходим и есть добро для других. Им пользуются, и никто не сомневается в его полезности. И тем более никто ее не доказывает. Работники искусства и науки в том же положении.

Почему же находятся люди, которые силятся доказать их полезность?

Причина та, что истинные труженики науки и искусства не обеспечивают себе никаких прав; они дают произведения своих трудов, эти произведения полезны, и они не нуждаются в правах и их утверждении.

Но огромное большинство тех, кто считает себя учеными, художниками, очень хорошо знают, что то, что они производят, не стоит того, что они потребляют. И они прибегают к всевозможным средствам, чтобы доказать, что их деятельность необходима для блага человечества.

Истинные науки и искусства всегда существовали и всегда будут существовать, как и все другие отрасли человеческой деятельности, и невозможно, и бесполезно отрицать или защищать их.

Л. Н. Толстой.

Статья взята из сборника «Педагогические сочинения», Москва, 1953 год.

Записка, поданная государю в 1826 году

Последние происшествия обнаружили много печальных истин. Недостаток просвещения и нравственности вовлек многих молодых людей в преступные заблуждения. Политические изменения, вынужденные у других народов силою обстоятельств и долговременным приготовлением, вдруг сделались у нас предметом замыслов и злонамеренных усилий. Лет 15 тому назад молодые люди занимались только военною службою, старались отличаться одною светской образованностью или шалостями; литература (в то время столь свободная) не имела никакого направления; воспитание ни в чем не отклонялось от первоначальных начертаний. 10 лет спустя мы увидели либеральные идеи необходимой вывеской хорошего воспитания, разговор исключительно политический; литературу (подавленную самой своенравною цензурою), превратившуюся в рукописные пасквили на правительство и возмутительные песни; наконец, и тайные общества, заговоры, замыслы более или менее кровавые и безумные.

Ясно, что походам 1813 и 1814 года, пребыванию наших войск во Франции и в Германии должно приписать сие влияние на дух и нравы того поколения, коего несчастные представители погибли в наших глазах. Надлежит защитить новое, возрастающее поколение, еще не наученное никаким опытом и которое скоро явится на поприще жизни со всею пылкостью первой молодости, со всем ее восторгом и готовностью принимать всякие впечатления.

Не одно влияние чужеземного идеологизма пагубно для нашего отечества; воспитание, или, лучше сказать, отсутствие воспитания есть корень всякого зла. Не просвещению, сказано в высочайшем манифесте от 13-го июля 1826 года, но праздности ума, более вредной, чем праздность телесных сил, недостатку твердых познаний должно приписать сие своевольство мыслей, источник буйных страстей, сию пагубную роскошь полузнаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец – погибель. Скажем более: одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия.

…Во всех почти училищах дети занимаются литературою, составляют общества, даже печатают свои сочинения от учения, приручает детей к мелочным успехам и ограничивает идеи, уже и без того слишком у нас ограниченные.

…Историю русскую должно будет преподавать по Карамзину. История Государства Российского есть не только произведение великого писателя, но и подвиг честного человека. Россия слишком мало известна русским; сверх ее истории, ее статистика, ее законодательство требует особенных кафедр. Изучение России должно будет преимущественно занять в окончательные годы умы молодых дворян, готовящихся служить отечеству верою и правдою, имея целью искренно и усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не препятствовать ему, безумно упорствуя в тайном недоброжелательстве.

Из статей 1858—1861, в бытность Пирогова управляющим Киевским учебным округом