В современной постиндустриальной экономике есть три типа финансовых институтов, в той или иной мере ориентированных на предпринимательские проекты.

Первый институт – инвестиционные банки и фонды в традиционном понимании. Они обслуживают интересы инвесторов – располагающих свободными капиталами физических и юридических лиц, которых не устраивает уровень прибыли, приносимой традиционным банковским кредитованием.

Высокооплачиваемые аналитики инвестиционных департаментов и управляющих компаний ежедневно пытаются выявить перспективные предпринимательские проекты и оценить их потенциал. Но искать такие проекты среди компаний, чьи акции уже котируются на бирже – почти безнадежное дело. Если же иметь дело с проектами, не прошедшими IPO, главной проблемой становится уникальность каждого проекта (действительная или мнимая – отдельный вопрос) и огромные затраты денег и времени на их отбор и анализ. Когда издержки по анализу проектов становятся сопоставимыми с их ожидаемой отдачей, деятельность инвестбанков теряет смысл.

Наблюдаемый сегодня крах инвестиционных банков на Западе имеет другие причины. Под давлением колоссальной денежной массы и в надежде на инвестиционный уровень прибылей банки не удержались от искушения заменить конкретный анализ проектов гаданиями на кофейной гуще курсов ценных бумаг на фондовом рынке. Создавая на скорую руку псевдоинструменты перестраховки, инвестбанки постарались выбросить риски из своих окон на головы некомпетентных агентов рынка, действующих в парадигме Лени Голубкова. Оттуда риски бумерангом вернулись к ним и погребли их под своей тяжестью.

Второй институт призван обслуживать интересы собственников материальных активов – земли, лесных угодий, месторождений, производственных фондов – считающихся «недооцененными». Это имущественные фонды, чьи управляющие компании призваны осуществлять проекты, повышающие стоимость этого имущества. Поддавшись искушению растущего рынка, управляющие компании многих ЗПИФов фактически уходят в ту же спекулятивную форму. Они стремятся продать полученное под управление имущество и удариться в спекуляции на фондовом рынке, не особо вникая в конкретные причины движения курсов. Тем не менее сам институт существует, и мощный потенциал управления ростом стоимости активов в нем содержится.

Наконец, наиболее продвинутый и адекватный институт, соединяющий два предыдущих и впрямую претендующий на управление предпринимательскими проектами, – это компании, управляющие фондами прямых инвестиций (private equity).

Главным тормозом для всех трех форм является иллюзорное представление, что все предпринимательские проекты уникальны, управление ими – высокое искусство, а затраты на анализ каждого проекта непрогнозируемы. Корень проблемы в том, что сам предпринимательский проект не оформлен в качестве финансового института, не снабжен стандартными инструментами оценки и управления текущей стоимостью, и потому лишь нащупывается вслепую в качестве предмета деятельности управляющих компаний трех названных типов. В результате эти компании не успевают переварить даже малой доли свободных капиталов, претендующих на то, чтобы стать инвестициями. В качестве спекулятивных псевдоинвестиций они тогда пробивают себе путь на фондовый рынок, где становятся вместо производящего главным инфляционным, кризисным фактором в экономике.

Путь к запуску антиинфляционного механизма в экономике – это постановка предпринимательских проектов на конвейер, конструирование институтов управления проектами и разработка для этого стандартных финансовых инструментов, поэтажное возведение здания суверенной финансовой системы. Это позволит обеспечить опережающий рост предпринимательского уклада в экономике, сдвиг баланса ее инфляционной и дефляционной подсистем в пользу последней.

Итак, в современной финансовой системе фундаментальная роль отводится институту и стандартам предпринимательских проектов. Стандарт предпринимательского проекта представляет собой систему управления интерактивным взаимодействием между собственниками активов (включая инвесторов), в результате которого они под руководством предпринимателя синтезируют «цепочки добавленной стоимости» и распределяют ее между собой взаимовыгодным образом.

На технологическом уровне для обеспечения проектной деятельности финансовая система должна предоставлять набор инструментов обмена (финансовых инструментов), которые при производстве добавленной стоимости играют ровно ту же роль, что орудия труда – при производстве материальных товаров и услуг. Они делятся на три группы – это правообменные, расчетные и инвестиционные финансовые инструменты.

Правообменные инструменты позволяют участнику обмена активами предъявить другим участникам обмена стандартное свидетельство о собственности, зарегистрированное уполномоченным госрегулятором, а также стандартный набор информации, удостоверяющий, что этот актив в прошлом был получен или произведен надлежащим образом и обладает всеми необходимыми качествами для обмена (например, для земельного участка это кадастровые планы, справки о бонитете земли и т. д.). В соответствии с мыслью де Сото, само наличие правообменных документов (естественно, в условиях действия соответствующих институтов и наличия инструментов) снижает издержки обмена, значительно повышает стоимость имущества. Еще важнее, что оно позволяет ввести соответствующий актив в оборот.