Через весь двор тянулся дувал, в нем — большая калитка. Она открыта, а рядом закрытые деревянные, с большими металлическими заклепками ворота. У калитки двое вооруженных мужчин., За калиткой была улица, тихая и неширокая. Это Леонов понял потому, что сразу же за калиткой, через дорогу торчит глиняный дувал. Между калиткой и дувалом изредка проходили люди, что-то тащили на своих тощих спинах ишаки.

Через двор, прямо к двери, за которой находился Леонов, шел душман. Он нес чайник и пиалу. Антон видел его и раньше, он приносил ему еду и питье. Антон быстро отошел на прежнее место и сел. И вовремя! Душман вошел. Он принес чай. Есть не хотелось, а вот пить… Его все время мучала сильнейшая жажда. Леонов тут же, не обращая внимания на душмана, часто дуя на пиалу, начал жадно пить. Вскоре он почувствовал, что снова впадает в глубокое забытье: не осознавал и не воспринимал того, что с ним делали душманы.

А произошло вот что.

В помещение вошло четверо и с ними американский советник, который, показывая на одежду Леонова, через переводчика что-то сказал и тут же удалился. А душманы, вооружившись иголками и нитками, начали приводить в порядок одежду своего пленника, которая была изодрана в лоскутки. После того как ремонт одежды был закончен, душманы подняли Леонова на ноги и, поддерживая с обеих сторон, вывели во двор. Один из душманов повесил ему на грудь автомат с магазином без патронов, надел ремень с подсумком, где также лежали пустые магазины. И вот тут появились американцы, которые начали снимать «вооруженного» советского солдата. Американцы старались снимать его на фото-, видео- и кинопленку издали или же сбоку, чтобы камеры не засняли лицо десантника крупным планом, ибо было бы хорошо видно, что стоит он с закрытыми глазами, а держится на ногах только благодаря тому, что приставлен к стене дома.

После съемок Леонова завели обратно в сарай. И он не видел, будучи практически без сознания, что происходило во дворе. А там строились в одну шеренгу человек сорок душманов, переодетых в форму… афганской армии, царандоя и даже в обмундирование Советской Армии. Вскоре они вышли из-за дувала и направились к северной окраине кишлака, прихватив с собой советского десантника. Там в одном километре находился еще один кишлак. Выглядело странным, что с ними не было ни одного человека, одетого в гражданскую одежду, как обычно одеваются душманы. Даже американские советники были в форме афганской армии.

Дальше случилось страшное. Душманы, войдя в кишлак, начали шарить по дворам, бесцеремонно входили, попирая мусульманские обычаи, на женскую половину дома. Они хватали всех и вытаскивали на узенькие улочки, где перед съемочными камерами американцев творили кровавую расправу. Людей убивали выстрелами в упор, ножами и штыками. Кровью покрылась земля кишлака, а вскоре в голубое безоблачное небо потянулись языки пламени и огромные клубы черного дыма. Перед фото-, кино- и переносными телекамерами суетились, бегали, тащили людей «советские» и «афганские» солдаты. Шла съемка постыдного кровавого фарса, который скоро должен выйти на экраны Запада, как доказательство геноцида, проводимого советскими и афганскими вооруженными силами в мирном кишлаке в Афганистане.

Не понимал в эти страшные минуты молодой советский парень, что уготовили ему бандиты. Они посадили его на землю, опять повесили автомат на грудь, а по сторонам расположили тела убитых женщин, стариков и детей. Получился уникальный кадр: советский солдат сидит, отдыхает после кровавой «работы». Ну, чем не документальный факт?

Вскоре Леонова швырнули на двуколую телегу, доставили на прежнее место и бросили на земляной пол сарая.

Растолкали его и вывели из наркотического забытья уже тогда, когда в кишлак пришли сумерки. Вот-вот должна была наступить ночь: время передвижения банд по тропам Афганистана. У Леонова страшно болела голова. Он с трудом встал на ноги, держась обеими руками за голову. Но с ним не церемонились: стащили обмундирование и надели рваные, грязные широкие шаровары, рубашку и безрукавку неопределенного цвета. Вместо ботинок дали старые, полуистлевшие резиновые галоши. Постепенно Леонов начал отходить и, когда он понял, что с ним происходит, оттолкнул душмана, который связывал в узел обмундирование, начал стаскивать с себя надетые тряпки:

— Вы что, с ума спятили? Я вам свое обмундирование не отдам…

Неожиданный сильный удар резиновой палкой по голове сбил Леонова на землю, и тут же двое охранников начали бить его ногами. В это время подошел американец с переводчиком.

— Этот русский заслуживает вашего гнева, правоверные, но нам скоро в путь, и если он будет без сознания, то вам же придется его тащить на себе. Так что отложите кару до прибытия в лагерь.

Фотоаппаратом со вспышкой он сфотографировал Леонова, лежащего в чужой одежде на полу, и вышел во двор.

Прошло еще полчаса, Леонов уже пришел в себя. «Как только окажемся в горах, брошусь в первую же пропасть». Встал, пошатываясь подошел к дверям. Хотелось пить. Губы потрескались, а в горле словно ком засел. «Нет, просить пить у них не буду. Потерплю… Скоро окончатся мои мучения». Он сделал несколько шагов вглубь и лег. Земля уже стала понемногу остывать, и избитому телу стало легче.

Антону опять вспомнился дом. Отец, наверное, пришел с работы. В квартире, как всегда, светло, тепло и уютно. «Интересно, что сейчас делает батя? Наверняка смотрит телевизор, а мать, как обычно, готовя ужин, журит его: «Только что пришел и сразу же к этому ящику прилип!» А может, они сейчас читают мое письмо? Прошло уже дней десять, как я его отправил. Стоп, о чем же я им писал в последнем письме? А… да! О том, что служба идет хорошо… Даже не забыл похвастаться, что представлен к награде… Воображаю, как будут они рады. Марина, конечно, не удержится и похвастает Кате. А я уже в руках врагаї Господи, что будет с мамой, когда сообщат о моем исчезновении? Лучше бы написали, что погиб, чем пропал без вести… Мама, милая мама, только в этих краях я начал понимать, насколько ты мне дорога!»

Антон не услышал, как открылась дверь. Вошли двое. Один из них что-то сказал, но Антон не понял его. Тогда душманы схватили его под руки и вывели во двор. Ворота были раскрыты настежь, а душманы строились в походную колонну. Около Леонова появились охранники. Молча и ловко связали ему руки и веревкой привязали к ишаку. Да так привязали, что он мог передвигаться только идя рядом, почти вплотную к животному.

«Черт с вами, — решил Леонов, — когда будем идти рядом с ущельем, в пропасть утащу за собой и вашего ишака».