Моппл глотнул.

Когда они вернулись в сарай, все овцы не спали. В воздухе царило напряжение.

— Что случилось? — спросила Мисс Мапл.

Овцы долго молчали. Потом вперед выступила Мод. Нос ее по всей длине был перечеркнут полоской лунного света.

— У Хайде есть вещь! — сказала она.

Так началась ночь, которую в стаде потом вспоминали еще много месяцев. Хайде стояла в углу, онемевшая от стыда, и глаза всех овец были прикованы к ней.

— Вещь? — выпалил Моппл.

— Вещь? — ахнула Корделия.

— Что такое «вещь»? — спросил ягненок. — Я могу ее съесть? От нее может быть больно?

Мать ягненка промолчала. Как можно объяснить малышу, что такое вещь, не видя ее?

— Это… это не совсем вещь, — пробормотала Хайде. Она опустила голову и строптиво добавила: — Она красивая.

— И съедобная? — переспросил Моппл.

— Я думаю, нет.

Хайде опустила уши.

— Она живая? — спросила Зора.

— Я думаю… возможно!

Было видно, что эта мысль только что пришла ей в голову.

— Я хотела бы выяснить, живая она или нет. Когда на нее падает свет, она немного движется. Она такая красивая. Такая же красивая, как вода. Я хотела бы смотреть на эту вещь всегда…

— Хайде! — вперед выступил Сэр Ричфилд. Голову он держал очень высоко, и тень от его рогов в три витка в лунном свете приблизилась к ногам Хайде. Сразу стало ясно, что Сэр Ричфилд все еще вожак стада.

— Все, что по-настоящему красиво, ты всегда можешь видеть. Небо. Траву. Небесных барашков. Солнце. Но это принадлежит всем, а не тебе одной.

Ричфилд говорил так назидательно, как будто обращался к маленькому ягненку. Он говорил то, что все и так знали, но овцы не прерывали его.

— Тебе принадлежит ягненок, стадо. Если у тебя есть кто-то, то и ты у него есть. Живое у живого. Стадо должно держаться вместе — маточные овцы, ягнята и бараны. Никто из овец не должен покидать стадо… Глупость, такая глупость… Если бы я держал язык за зубами, если бы держал язык за зубами…

И тут Сэр Ричфилд стал заговариваться. Он смотрел мимо Хайде и что-то бормотал себе под нос. Хайде снова стала непокорной молодой овцой и хотела уже незаметно нырнуть в середину стада, когда из самого темного угла сарая раздался дрожащий голос. Голос был ломким, как принесенная прибоем ветка.

— Иметь — плохо, — сказал голос. — Иметь вещи плохо.

Все повернулись к Уиллоу, стоявшей в тени у пустой кормушки. Ее старые глаза сверкали, как росинки.

— Мама! — прошептала Хайде.

Обычно матки и ягнята держатся друг за друга, как трава за землю. Матка, которая публично порицает собственное чадо, — это было что-то неслыханное. Уиллоу заговорила! Уиллоу была второй молчаливой овцой в стаде. Последний раз ее слышали вскоре после рождения Хайде: ей не нравилась погода. Но никто в стаде не огорчался, что Уиллоу так неразговорчива. Считалось, что в юности она объелась кислым щавелем. Ничем иным ее постоянно плохое настроение было объяснить нельзя. Но на этот раз преувеличения в ее словах не было.

— Это позор, — негодовал Клод.

— Это скандал. — Зора спокойно дожевала соломинку из пустой кормушки.

— Недостойно, — сказала Лейн.

— Глупо, — отрезала Мод.

— Это чисто по-человечески, — сказал Ричфилд, глаза которого опять стали строгими, как и подобало вожаку. Этим было все сказано. У Хайде был очень жалкий вид.

Мисс Мапл с любопытством подняла уши.

— Что же это, собственно, за вещь? — спросила она.

— Она… — Хайде сдержалась. Она хотела сказать «красивая», но до нее уже дошло, что говорить так о вещах не подобает. Но что еще можно сказать об этой вещи?

— У нее нет конца.

— У всего есть конец! — вздохнула Сара.

— Если бы не было конца, то не было бы ни одной овцы на всем свете, — сказала Зора.

Овцы обменялись меланхоличными взглядами.

Но Хайде стояла на своем:

— На этой вещи есть два знака, как в книгах. Может быть, это вовсе и не вещь. И еще она похожа на такую, на цепочку, как у Тесси, только короче и без конца. На нее можно смотреть часами, а конца так и не увидеть.

— И ты часами таращилась на нее, — возмутилась Мод. — Твой нос уже пропах этой человеческой вещью. Я сразу учуяла.

Хайде во всем созналась. Она нашла этот предмет вскоре после смерти Джорджа на лугу и была просто очарована. Она прикатила туда камень, чтобы спрятать вещь. А сегодня она перепрятала ее под дольменом, пока Ричфилд считал овец. Она очень раскаивается. Она не хочет больше видеть эту вещь.

Тут же решили послать к дольмену несколько овец, чтобы раз и навсегда освободиться от этого соблазна. Это было очень серьезное мероприятие. Добровольцев не нашлось. У Клауд внезапно заболели суставы, Саре нужно было кормить ягненка, а Лейн начала безудержно чихать. У Моппла обнаружилась куриная слепота.