– Эй, мужик, пьяный, что ли? – зашумели в очереди.

– Глаза разуй, куда прешь?

Молотков снова бежал, как заяц, прыгая из стороны в сторону. Краем глаза он успел заметить, что два старшеклассника разделились. Один трусил следом за отцом, уже почти перегнав сопящего Молоткова-старшего, а другой переместился на противоположную сторону улицы и постепенно обгонял.

Прямо на пути Егора очутился длинный грязный борт грузовика. Это была одна из машин, которую охотники подогнали к супермаркету. Продавцы и прохожие стояли змейкой и швыряли в кузов продукты. Задние колеса грузовика упирались в витрину. Огибать его было некогда, мальчик с разбегу нырнул под днище и выкатился с другой стороны. Перед ним оказались распахнутые двери магазина. Изнутри дохнуло теплом и музыкой. Молотков оглянулся. Длинноногий старшеклассник в сером уже перебегал проспект. Егор развернулся и кинулся в глубину магазина.

Навстречу ему двигалась колонна зомбированных людей, хотя на киношных зомби они не походили. Один тащил на спине ящик консервов, другой – мешок макарон, следующий толкал полную тележку сыра. Командира в черных очках мальчик пока не заметил. Он хорошо понимал, что серый охотник запросто может приказать воришкам бросить продукты и кинуться на его поиски. Тогда ему точно крышка!

Молотков вихрем промчался мимо разграбленных холодильных витрин – мясной и молочный отделы стояли пустые. Егор поскользнулся на разлитых йогуртах и несколько метров пролетел, вращаясь и цепляясь руками за все подряд. В кондитерском отделе два бомжа с самыми обычными глазами руками собирали с полок раздавленные торты и запивали из горлышка вином.

– Молотков, вернись, хуже будет! – откуда-то сбоку прокричал один из преследователей.

Егор свернул в узкий проход. Крупы, консервы, пряности вперемешку валялись на полу, никто их не подбирал. Из винного отдела густо воняло алкоголем, по красивым плиткам пола текли ручьи из импортного коньяка. На полу храпели несколько алкашей, один держался за окровавленную разбитую голову.

Внезапно музыка стихла.

– Егор, вернись немедленно! Обещаю, тебя никто не обидит! – Голос отца прозвенел как колокол, трижды отразившись от стен.

Молотков похолодел. Папа где-то раздобыл микрофон, скорее всего, на кассе. Куда бежать: налево или направо? Вокруг копошились люди, но пока никто не обращал на него внимания. Шуршал эскалатор, поднимая на второй этаж пустые ступени. Возле другого эскалатора, катившегося вниз, скопилась куча мусора, как в полосе морского прибоя.

– Внимание всем бойцам! Немедленно задержать и доставить к любому из командиров мальчика в коричнево-синей куртке! – загремело магазинное радио. – Передаем особые приметы: волосы темно-русые, на вид…

Не дослушав страшное объявление, Молотков начал отступать в глубину магазина. Там, где продавались цветы, садовые принадлежности и всякая химия, разрушений почти не наблюдалось. Подручные Нестора хватали, в основном, то, что можно съесть или выпить. Молотков подумал, что можно забраться в ящик и обложить себя со всех сторон пакетами с землей или с углем и так пересидеть до вечера, пока все не уйдут. Или пока наконец не приедет полиция.

Ведь она должна наконец приехать!

Среди пакетов с землей Молотков вдруг заметил чьи-то испуганные глаза. Несколько секунд двое смотрели друг на друга, не в силах пошевелиться. Затем из груды мешков высунулась рука и поманила мальчика. Егор опустился на четвереньки и быстро прополз в щель между двумя стальными корзинами. Протиснуться здесь мог только очень щуплый человек или ребенок. Едва он пролез в щель, как позади загромыхали шаги.

Между корзинами, набитыми углем и садовой землей, пряталась маленькая женщина в фирменном халате магазина. Ее лоб и щеки были измазаны кровью. На бирке халата Егор прочел: «Марина Гусева, старший товаровед».

– Я вижу, мальчик, что ты не из них, – прошептала Марина. – Сиди тихо, если не хочешь получить слизняков в глаза!

– Это линзы, – сказал Егор. – Те, кому их ставят, превращаются в зомби…

– Никакие не зомби, – фыркнула Марина. – Мне дважды пытались воткнуть в глаза эту дрянь, но у них не получилось. Тогда меня отвели в холодную кладовую… было очень страшно. Я думала, меня… со мной что-нибудь сделают. Там сидели еще четверо, всех связали… Тссс!

Егор пригнулся еще ниже и затаил дыхание. Мимо пробежали трое или четверо. Затем по громкой связи снова назвали его имя.

– Это тебя ищут? – удивилась Марина. – Зачем ты им нужен? Стой, не ходи, они тебя мигом поймают. Знаешь, что я еще слышала? Они ищут какого-то Гайкина…

– Гайкина?

– Да… Говорили по рации или по телефону. Я слышала. Один сказал, что придется отложить захват вокзала. И что гораздо важнее найти старичка…

– Что? – встрепенулся Егор. – Извините, мне надо идти. Спасибо, что помогли спрятаться… Но я должен найти Гайкина.

– Не ходи! – вцепилась в рукав Марина. – Мне одной очень страшно. Давай пересидим тут до темноты, а вечером попробуем выбраться.

– Вечером может стать поздно, – вздохнул Егор и пополз по узкому проходу обратно.

– Не ходи, стой… – уговаривала женщина.

Он едва успел разогнуться, как в проходе между стеллажами увидел своего второго преследователя. Узнал его и испугался еще больше. Этот парень из 10-го «А», немного сгорбленный и чем-то похожий на орангутанга, был одним из самых ярых садистов в школе. Когда их десятый класс назначали дежурными, он просто так, ни за что, ловил несколько малышей, ставил их лицом к стене и притворялся, что будет расстреливать из настоящего пистолета. Пистолет у него был почти как настоящий – огромная тяжелая зажигалка. Но откуда мелюзге знать, вдруг и правда расстреляют? Орангутанг довольно ржал вместе с приятелями, когда им удавалось напугать маленьких. Еще он обожал выкручивать руки. Некоторые малыши даже писались в штаны, но проклятому громиле все сходило с рук. Говорили, что папа орангутанга – большой начальник и его побаивается даже директор школы.