Шрифт:
Хватит. Высочайшие авторитеты осведомили нас, что человек в католической общине может совершать то, что закон и общественная нравственность клеймят преступлением, и все еще продолжать носить ореол иезуитской святости. Теперь вообразите, что мы снова поворачиваем медаль и смотрим, какие принципы насаждались языческими египетскими моралистами до того, как мир был облагодетельствован этими улучшениями в этике.
В Египте каждый значительный город отделялся от места захоронения священным озером. Та же самая церемония вынесения приговора, описанная в «Книге Мертвых», как происходящая в мире Духа, имела место на земле во время похорон мумии. Сорок два судьи или советника собирались на берегу и судили «душу» умершего по ее деяниям, пока она пребывала в теле, и только после единодушного одобрения этого посмертного суда, мог лодочник, олицетворявший Духа Смерти, перевести тело оправданного покойника на его последнее место отдыха. После этого жрецы возвращались в священные пределы храма и наставляли неофитов по поводу вероятной торжественной драмы, которая происходила в невидимой сфере, куда отлетела душа. Бессмертие духа крепко прививалось Ал-ом-яхом. [455] В «Крата Непоа» [568] нижеизложенное описано как семь степеней посвящения.
455
Ал-ом-ях — название высочайшего из египетских иерофантов.
После предварительного испытания в Фивах, где неофиту приходилось проходить через многие испытания, называемые «Двенадцатью Мучениями», ему велели управлять своими страстями и никогда ни на миг не терять мысли о своем Боге. Затем, в качестве символа скитаний неочищенной души, он должен был подниматься по нескольким лестницам и скитаться в темноте в пещере со многими дверьми, которые все были заперты. Когда он прошел страшные испытания, он получал степень Пастофора; вторая и третья степень назывались Неокор и Меланефор. Его вводили в обширный подземный зал, густо заполненный лежащими мумиями, и ставили рядом с гробом, в котором содержалось изуродованное, кровью покрытое тело Озириса. Это был зал, который называли «Вратами Смерти» и, весьма несомненно, что выдержки из «Книги Иова» [XXXVIII, 17] и другие части Библии имеют в виду эту мистерию, когда говорят об этих вратах. [456] В X главе мы даем эзотерическое истолкование «Книги Иова», которая является поэмой посвящения par exellence.
456
См. [Матфей, XVI, 18], где это неправильно переведено как «врата Ада».
спрашивает «Господь» — т. е. Ал-ом-ях, посвящающий — Иова, намекая на третью степень посвящения.
Когда неофит преодолел ужасы этого испытания, его приводили в «Зал Духов», чтобы те судили его. Среди правил, которые ему давались, ему приказывалось
«никогда не желать и не искать мщения; быть всегда готовым помочь брату в опасности, даже рискуя собственной жизнью; хоронить каждое мертвое тело; уважать своих родителей больше всего; уважать старость, защищать тех, кто слабее тебя; и наконец, всегда помнить о смертном часе и о воскресении в новом и непреходящем теле» [569, с. 105].
Весьма рекомендовались чистота телесная и нравственная, и прелюбодеяние угрожало смертью.
После этого египетский неофит делался Кристофором. На этой ступени ему сообщалось тайное имя ИАО. Пятой была степень Балахала, и Гор наставлял его по алхимии, причем «словом» была хемия. На шестой ступени его обучали круговому танцу жрецов, в котором его наставляли по астрономии, ибо это изображало ход планет. На седьмой его посвящали в заключительные мистерии. После последнего испытания в здании, специально для этого построенном, астроном, как теперь его называли, — появлялся из этих тайных залов, называемых маннерас, и получал крест — тау, который при его смерти должны были положить ему на грудь. Теперь он был иерофант.
Мы уже читали правила святых посвященных христианского Общества Иисуса. Сравните их с правилами, налагаемыми на языческого кандидата на посвящение, и христианскую (!) нравственность с нравственностью, насаждаемою в тех мистериях язычников, на которых церковь призывает все громы и молнии некоего отмщающего божества. Имела ли церковь свои собственные мистерии? И были ли они в каком-либо отношении чище, возвышенней и более вдохновляющими на святую, добродетельную жизнь? Давайте послушаем, что Никколини в своей талантливо написанной «Истории иезуитов» рассказывает о современных мистериях христианского монастыря. [457]
457
С. 43, 44 записок Никколини из Рима, автора «Истории папы Пия IX»; «Жизни епископа Гаваззи», и т. д.
«В большинстве монастырей, а в особенности в монастырях капуцинов и реформатов (reformati) на Рождество начинается серия пиршеств, которые продолжаются до Великого поста. Играют во все игры, устраивают роскошнейшие банкеты, и в малых городах трапезная монастыря для большинства обитателей является самым лучшим местом для развлечений. На масленице бывают два, три великолепнейших представления; стол так обильно накрыт, что можно вообразить, что сама богиня изобилия опорожнила над ним весь свой рог. Не забудем при этом, что эти два ордена живут на подаваемую им милостыню. [458] Угрюмая тишина монастыря заменяется смешанными звуками веселия, и в его мрачных монастырских сводах отдается эхо совсем других песен нежели царя псалмопевца. Пиршество оживляется и заканчивается балом; и для того, чтобы сделать его еще более оживленным и, возможно, также и для того, чтобы показать, насколько основательно их обет целомудрия искоренил в них плотские вожделения, несколько молодых монахов появляются кокетливо одетые в одеяния прекрасного пола и начинают танцевать вместе с другими, одетыми, как веселые кавалеры. Описать скандальную сцену, которая затем следует, значило бы вызвать отвращение моих читателей. Я только скажу, что я сам часто был свидетелем таких сатурналий».
458
И просили милостыню именем Того, кто не имел, куда свою голову приклонить!
Цикл идет вниз, и по мере того, как он опускается, физическая и животная природа человека все больше и больше развивается за счет его Духовного Я. [459] С каким же отвращением мы можем отвернуться от этого религиозного фарса, называемого современным христианством, и обратиться к возвышенным верованиям древности!
В египетском «Погребальном ритуале», обнаруженном среди гимнов «Книги мертвых», которую Бунзен называет «драгоценной и таинственной книгой», мы читаем обращение умершего в лице Гора, детализирующего все, что он сделал для своего отца Озириса. Между прочим, это божество говорит:
459
В «Месте Египта во Всемирной истории» [74] Бунзен приводит цикл в 21 000 лет, который он применяет, чтобы облегчить хронологические вычисления по реконструкции всеобщей истории человечества. Он показывает, что «из-за наклонения эклиптики» этот цикл достиг своей кульминации в 1240 году нашей эры. Он говорит:
«Цикл делится на две половины по 10 500 лет в каждой (или дважды по 5250 лет).
«Начало первой половины:
Высочайшей точкой будет………………………… 19 760 г. до Р. X.
Нижайшей………………………………………………… 9260
Следовательно, серединой спускающейся
линии (началом второй четверти) будет……… 14 510
Серединой восходящей линии
(начало четвертой четверти)………………………… 4010
Новый цикл, который начался в 1240 г. нашей эры, подойдет к концу своей первой четверти в 4010 г. нашей эры».
Барон объясняет, что «в круглых числах, наиболее благоприятными эпохами для нашего полушария со времени великой катастрофы в Средней Азии (Потоп 10 000 лет до Р. X.) являются: 4000 лет до и 4000 лет после Христа; и начало первой эпохи, о которой только мы можем судить, так как только она одна полностью перед нами — совпадает точно с началом национальной истории или (что тождественно) с началом нашего осознания беспрерывного существования» [74, Ключ, с. 102].
«Наше осознание» должно означать, мы полагаем, осознание учеными, которые ничего не принимают на веру, но многое принимают по непроверенным гипотезам. Мы не говорим этого в отношении вышеприведенного автора, серьезного ученого и благородного поборника свободы в христианской церкви, но вообще. Барон Бунзен на собственном опыте хорошо познал, что человек не может остаться честным ученым и угодить клерикальной партии. Даже те малые уступки, которые он сделал в пользу древности человечества, навлекли на него в 1859 г. наиболее оскорбительные поношения, как например, «Мы теряем всякую веру в суждения этого автора… ему еще надо научиться самым первым принципам исторической критики… чрезмерные и ненаучные преувеличения» и т. д. — набожный ругатель заканчивает свой научный пасквиль уверением публики, что барон Бунзен «не умеет даже составить греческой фразы». / «Квартальное обозрение», 1859; см. также [74], главы о работах по египтологии в английских обозрениях. Но мы весьма сожалеем, что у барона Бунзена не было лучшей возможности изучить «Каббалу» и книги брахманов о Зодиаке.
В другом месте сущность, к которой развоплощенная душа обращается как к «Отцу», показана означающей «дух» человека, так как в этом стихе говорится: «Я заставил свою душу прийти и говорить с ее Отцом», ее Духом. [460]
Египтяне смотрели на свой «Ритуал» как на божественное вдохновение; короче говоря, как индусы ныне смотрят на Веды и современные евреи на свои Книги Моисея. Бунзен и Лепсий доказывают, что термин герметический означает вдохновенный; ибо Тот, само божество, говорит и открывает своим избранникам среди людей волю Бога и тайны божественного. Некоторые части, как выразительно сказано, «были написаны перстом самого Тота»; они — труд и сочинение великого Бога [74, т. V, с. 133].
460
«Погребальный ритуал служителей Гора».