Она сходит с ума. И это весьма тревожит.

То был первый раз, когда Кэри позволила себе сосредоточиться на своих терзаниях, а не на увлекающем, соблазнительном голосе лектора… Очнулась она лишь когда толпа начала неохотно расходиться. Аудитория медленно пустела. Как и прежде около стола профессора женская часть слушателей решила провести обряд поклонения и, может быть, жертвоприношения. Каролайн же, досадуя на свои неуместные симпатии и время, которое беспощадно ускорялось в этом зале, вышла в коридор. И впервые за период своего обучения, она допустила преступную мысль — прогулять. Впереди оставалось еще две лекции, перспектива присутствия на которых вызывала лишь бурю «ох-черт-только-не-это».

Потому она решительно направилась в сторону выхода, лавируя в толпе студентов. И остановилась лишь когда ее угнетенный досадной реальностью взгляд зацепился за… мужа ее однокурсницы. Точнее, Кэри была уверенна в том, что это дающие о себе знать симптомы шизофрении, а не мистер Эохайд из плоти и крови… пока последний ее в этом не разуверил.

Привлекая внимание, где бы не появлялся, Брес и сейчас под взглядами десятков любопытствующих прошел к замершей в растерянности Айрис. На этот раз она глядела на него не просто напугано, а как будто с вызовом, с упреком. И потому, заглянув в ее глаза, не желающие принимать его, требующие расстояния, свободы, Брес вынужден был согласиться с тем, что он опять выбрал неудачное время и место для признаний.

Но дьявол! знала бы она как ему чертовски трудно сдерживать себя. Жалкий сукин сын, он думал, что его милые попытки быть к ней ближе помогут убрать это жжение в его груди. Словно он с некоторых пор дышит не воздухом, а горящей серой. Ведет себя как сопливый подросток, таится, преследует ее, едва-едва себя не выдавая. И тут на днях ему пришла гениальная идея — посетить ее «дом, милый дом». И в самом деле, почему бы не подразнить разъяренного быка своей жажды красной тряпкой?

Айрис одна, в окружении темноты, такая беззащитная и доступная — не лучшее стечение обстоятельств для того, кто хочет вывести ее на взаимность, а не отвратить от себя. Вопреки всем тем неудачным попыткам, что остались в прошлом.

— Сэр. — Выдохнула Айрис, когда он оказался напротив. Близко. Но недостаточно.

Обращается к нему так нелепо-почтительно. Аллилуйя, он заслужил ее уважение. Холодное, пугливое уважение далекое от восхищения, которое он хочет когда-нибудь отыскать в этих больших, темных глазах.

Чувствуя себя идиотом, Брес решил все-таки придать их разговору капельку «обычности»:

— Как дела, мисс Атолл?

— А… отлично. Да. Лучше всех. — Поспешно пробормотала она, беспокойно поправляя сумку через плечо. Он заставляет ее нервничать, но, очевидно, это волнение далеко не чувственное.

— Вы больше к нам не заходите.

Кажется, Айрис не ожидала, что их разговор зайдет в такую сугубо личную гавань.

— Я… Миранда сказала мне, что она… уехала к родителям.

Серьезно? Окей, в таком случае другой вопрос: почему бы тебе не прийти лично ко мне? Сегодня. Прямо сейчас… хотя к черту дом, подойдет любой изолированный закоулок.

— Знаете, я себя не очень… хорошо чувствую, поэтому…

Она намеревалась сбежать от него. Снова оставить за своей спиной. И потому нужно было найти те слова, которые заставили бы ее добровольно остаться и в то же время не выставили его озабоченным кобелем.

— На самом деле я хотел поговорить с вами по поводу курса своих лекций. — Несмотря на бессмысленность разговора, Брес принял важный, серьезный вид. И Айрис поверила, внимательно слушая. — Так как вы перевелись к нам совсем недавно, мне нужно познакомиться с вашим… уровнем знаний, скажем так.

— Да, конечно.

Да. Конечно. Боги, он спит? Сколько веков он ждал этих слов от этой женщины? А если он сейчас попросит ее распустить волосы?

— Вы не могли бы… — Скажи он ей «встретиться со мной», и она совершенно точно сегодня же соберет свои вещи и сядет на ближайший рейс. Потому: — …написать небольшой реферат? Допустим, о любом поэте девятнадцатого века.

— Хорошо.

Черт возьми! Еще одно «хорошо» или «да» в исполнении ее голоса, и он наплюет на свидетелей. Свидетели, дьявол! С каких пор ему стало до них дело?!

— После лекции мы обсудим вашу работу.

— Я все сделаю. — Кивнула она охотно, кажется, уже зная имя лирика, о котором настрочит с десяток страниц. Она воодушевилась, зажглась, выглядя просто божественно. — До… до встречи, профессор Эохайд.

Брес не сдержал улыбки. И когда она, увидев это движение его губ, поспешила удалиться, мужчина еще долго стоял на месте, смотря ей вслед. Как там сказал старина Гарсия Маркес? Если любишь — отпусти…

Уже в который раз.

В знаменательный день — день рождения старшего брата — Каролайн непозволительно долго задержалась в университетской библиотеке. Странное желание сделать из пустякового реферата долбанную докторскую диссертацию мучило ее всю неделю, заставляя думать лишь о своей работе. Точнее, о профессоре Эохайде. Конечно же о нем.

Вот уже которые сутки подряд она ложится на ночь с тошнотворным чувством осознания собственной глупости: ей хочется поразить его. Для этого она надевает, как ей кажется, лучшее из своего гардероба. Для этого выискивает в недрах своего воображения фразы, которые бы лучше, точнее и в то же время не примитивно отобразили ее мысль. Чтобы профессор в итоге понял, что она не такая заикающаяся дура, какой предстала перед ним в первую встречу. И во вторую. И во все последующие, что уж тут скрывать.