— Что там? — Спросила Кэри, когда заполнив несколько полок, решила передохнуть.

Взяв бутылку воды, она подошла к небольшому плоскому чемоданчику, сильно выделяющемуся на фоне остальных. Эохайд как будто колебался некоторое время, вглядываясь в нее. Давая воображению развить собственную теорию. Оружие? Деньги? Наркотики?

Поднявшись с пола, мужчина прошел к кейсу, осторожно его поднимая и проходя к письменному столу. Подобравшись ближе, Кэри следила за тем, как он вводит код, чтобы открыть крышку и услышать «Господи Иисусе» в ответ.

В ложе из черного бархата лежал древний фолиант.

— Какой век?

— Третий. — Отозвался негромко мистер Эохайд, отходя в сторону, давая больше пространства ее любопытству.

У Каролайн чесались руки.

— Невозможно! Обложку делали позже? — Она схватила тут же тонкие перчатки, чтобы потом провести пальцами по оттесненным на коже узорам, драгоценным камням и металлическим уголкам.

— Это работа реставратора.

— Потрясающе! Она стоит целое состояние, да?

Мужчина промолчал: конечно, какой смысл отвечать на глупые вопросы?

— Насколько мне известно… примерно треть книги утрачена.

— Она была больше? Господи, это просто… титанический труд. — Тихо, словно боясь спугнуть присутствующий дух тайны, проговорила Кэри, бережно переворачивая страницы выскобленного пемзой пергамента. — Ты позволишь?

— Конечно. — В его ответе проскользнуло напряжение, которое Кэри списала на опасение за сохранность книги.

— Я буду осторожна, клянусь.

— Она твоя. — Бросил мистер Эохайд, направляясь к выходу из комнаты.

— Нет, как же… — Обернулась она, успевая проследить за тем, как дверь закрылась.

Делать такие подарки… Он не в себе? Настроение этого мужчины — ветер в горах.

Оставшись наедине с тишиной, Каролайн склонилась над самой историей, вглядываясь в древние, неразборчивые письмена. До этого момента она предполагала, что знает латынь неплохо. Полный провал.

Включив люминесцентную настольную лампу, Кэри прищурилась, привлеченная бросающимся в глаза заголовком. «RETRIBUTIO». Яркая киноварь. Оставив книгу, она метнулась к коробкам, разыскивая латинский словарь. После чего вернулась к столу во всеоружии, готовая к погружению в прошлое.

Она спустилась в гостиную по прошествии часа, входя в комнату осторожно. Заметно нервничая.

Мистер Эохайд сидел за ноутбуком, давая повод вспомнить о его профессии. Вероятно, готовил доклад к очередной конференции или, может, статью на публикацию. Такой непривычно домашний… и ее появление, естественно, разрушило идиллию.

Подняв голову, мужчина посмотрел на Кэри так пристально, словно желая узнать до того, как она заговорит, причину ее скованности и волнения. Он опять хмурился, и ей хотелось бы думать, что эту морщинку оставила незавершенная умная мысль, просящаяся на лист, а не ее появление.

— В очередной раз убеждаюсь, что у тебя великолепное собрание. — Начала издалека Каролайн, останавливаясь у стены. Далеко от кресла, которое он занимал. И когда Брендан промолчал, пришлось «ораторствовать» дальше: — Твои родители… часть этой коллекции принадлежала им, да? Эта книга в том числе?

— С чего ты решила? — Глухо поинтересовался Эохайд.

— Ну… ты же знаешь, там есть один раздел. «Возмездие»…

— Воздаяние.

— Да, вроде того… Твои родители соригинальничали, выбирая тебе имя. — Прикусив губу, Кэри вспомнила слова Миранды.

Он не человек. Его зовут не Брендан, а Брес.

Черт возьми, однажды она, подчиняясь какому-то неизъяснимому порыву, обратилась к нему так же. И вот теперь она узнает, что этим именем некогда называли языческое божество. Можно предположить, конечно, что Миранда тоже видела эту книгу и под действием алкоголя и стресса втемяшила себе в голову, что ее супруг — демон. Тем более мужчина подходил под описание — он был слишком красив для обычного смертного.

Спотыкалась ее теория лишь на том, что Миранда была равнодушна к книгам и знала латынь на уровне «никак». Однако на что только не пойдет человек, чтобы подвести пугающую информацию, которая колышется на грани фантастического, под законы логики.

— Я не знал своих родителей. — Ответил Эохайд разрывая молчание. Его слова прозвучали спокойно, даже безразлично. Как и подобает человеку, который не помнит даже цвет глаз своей матери.

Безумный порыв подойти и обнять пришлось грубо в себе подавить. Вряд ли он оценит такую слюнявую сентиментальность.

— Ясно. — Она снова надолго замолчала, определенно, отвлекая его от дел. — Можешь считать меня сумасшедшей, но… разреши называть тебя… так, как в этой книге.

Кэри не смогла заставить себя посмотреть на него. Ее просьба была совершенно лишенной смысла, даже оскорбительной. Еще подумает, что ей не нравится его настоящее имя.