– Говорю же: начала артачиться, вдруг возомнила себя человеком!.. Я, говорит, не люблю, когда со мной разговаривают в таком тоне! Пришлось объяснить ей, кто в доме хозяин…»

Света посмотрела на меня глазами, полными ужаса.

– Слушай, слушай! – приказала я.

«…А кто дал ей право выбора? Вещь вообще не должна иметь никаких прав, потому что она вещь! А у каждой вещи должен быть свой хозяин… Я, когда это прочитал, понял: так их, зараз, и надо! Я и Полинку эту потому и решил раздавить, как муху, что она тоже со мной не хотела…»

Когда запись кончилась и я выключила диктофон, Света вдруг разрыдалась. Я посмотрела на нее сочувственно:

– Ну, теперь поняла, почему тебе нельзя выходить из дома? Если, конечно, ты не хочешь стать следующей жертвой…

– Полина, я боюсь!.. А это… это надо немедленно отнести в полицию, слышишь?!

– Конечно, надо. И отнесем, обязательно отнесем… Только не забывай, кто у твоего Виссариона папаша, он его на счет раз отмажет! Так что сиди и не рыпайся! А главное, никуда за пределы нашего участка не выходи. Света, пойми: все очень, очень серьезно…

Она всхлипнула и кивнула головой:

– Да, я поняла… А как же щи? Я так хотела порадовать вас с Аристархом Владиленовичем домашненьким…

– Щи? Да, щи – это проблема, – не удержавшись от сарказма, сказала я. – Света, давай договоримся так: если тебе что-то надо, я сама привезу, ты только скажи.

– Да? Я забыла купить в супермаркете сметану к щам.

– Сметану? Понятно… Кстати, ты с родителями связывалась?

– Да, мама сказала, что на домашний телефон уже несколько раз звонил Виссарион и спрашивал, куда я уехала и когда приеду…

– Контролирует, значит!

– Она ответила, что приеду я через несколько дней. Тетя, мол, сильно болеет, а я за ней ухаживаю…

– Хорошо. Пока потянем время, а там видно будет.

Я быстро допила кофе и встала:

– Ко мне сейчас должны приехать…

– Кто? – спросила девушка испуганно.

– По делам… один журналист. Мы попьем на кухне кофе, кстати, я тебя с ним познакомлю.

– А он что, в курсе наших дел?

– Да, и он мне помогает.

Я встала и направилась к лестнице, ведущей наверх.

– Так, может, я успею щи доварить? – вслед мне крикнула Света.

Я только покачала головой. Бывают же такие хозяйственные девушки! Не чета мне.

Ярцев прибыл, как и обещал, через час. Я познакомила его со Светой, и вскоре мы втроем уже сидели на кухне и уплетали приготовленные моей гостьей щи. Они были настолько вкусны, что все мы дружно работали ложками под рассказ Антона о гибэдэдэшниках:

– Представляете, девчонки, до чего эти, с «волшебными палочками», обнаглели? Приходит сегодня к нам в редакцию один водила и рассказывает: еду, мол, себе по дороге, еду, никого не трогаю. Вдруг останавливает меня инспектор и говорит: «Вы превысили скорость, платите штраф!» Представляешь, Полин? Водитель ему:

– Я превысил? Да вы что, товарищ инспектор, издеваетесь?! Я еле полз!

Гибэдэдэшник его так ехидно спрашивает:

– Может, вы еще скажете, что вообще стояли?

Водитель отвечает:

– Да! Практически я стоял!

Гибэдэдэшник радостно добавляет:

– Ага! Тогда платите штраф!

Водитель возмущенно спрашивает:

– За что?!

– За стоянку в неположенном месте…

– Смешно, – кивнула я. – Но ты, кажется, хотел о чем-то со мной поговорить.

– Хотел, – в свою очередь, кивнул Ярцев и осторожно покосился на Свету.

Она это заметила и тут же вскочила:

– Ой, а я хотела в своей комнате… платье погладить. Извините, я вас оставлю. – Девушка встала и вышла из кухни.

– Догадливая, – похвалил ее Антон.

– Так что ты хотел мне рассказать?

– Плохая у меня новость, Полина…

– Я почему-то сразу поняла, что этим анекдотом про гибэдэдэшника ты тянул время. Ну, что там? Давай не томи…

– Мне вчера поздно вечером позвонил отец погибшей Полины Зайцевой. У них новая беда: его супруга вернулась из больницы домой – помнишь, он говорил, что она лежала там с инфарктом, – так вот… Она ведь так ничего и не знала о смерти старшей дочери. А дома она увидела ее фотографию в черной рамке, стакан с водой и хлебом возле фото, занавешанные зеркала и сразу обо всем догадалась. Женщина, естественно, впала в истерику, муж и младшая дочь, конечно, пытались успокоить ее, дали ей успокоительного, но – куда там! Словом, у нее тут же случился второй инфаркт. До больницы ее довезли, но там, в приемном покое, она и умерла…

– Черт! Антон, ну, вот объясни мне, почему всегда страдают хорошие люди? Почему этот урод Виссарион, совершив страшное злодеяние, живет и наслаждается жизнью: ходит по ночным клубам, развлекается с мачехой на даче, пьет вино и тусуется с дружками? Мало того, он продолжает измываться над другими людьми! Он что, из другого теста, на особом счету? – с плохо скрываемым раздражением спросила я.

Ярцев помедлил, а потом глубокомысленно изрек:

– Полина, если бы человечество знало ответ на этот вопрос, оно, наверное, могло бы предотвращать преступления.