За море пшеницы и розовых прос!

В ударной бригаде был сокол Иван.

Он крылья раскинул в октябрьский туман,

Где бури да ливни косые!

Где, вьюгой на саван спрядая кудель,

В болото глядится недужная ель —

В былое былая Россия!

4

В алых бусах из вишен,

Из антоновки р^дой

Ходит кто-то запрудой, —

Над Байкалом и С^дой

Шаг серебряный слышен:

«Я —смуглянка Октябрина,

У меня полна корзина:

Львиный зев и ноготки —

Искрометные венки!

Но кому цветы подаришь

Без весенней нежной яри,

Незабудок, бледных роз?

Понесу цветы в колхоз!

Там сегодня именины —

Небывалые отжины,

Океан каленых щей

Ждет прилета лебедей!

И летят несметной силой

От соломенного Нила,

От ячменных островов

Стаи праздничных снопов!

Заплету снопу бородушку —

Помянуть лихую долюшку:

«Нивка, нивка,

Отдай мою силку!»

Слава, кто костями лег

За матерый братский стог!

Лист кленовый, тучно-ал,

Кроет С^ду и Урал.

Это вещие пороши,

Мой пригожий, мой хороший,

Из колхоза суженый,

Зазывает ужинать,

Подивиться морю щей,

С плеском ложек-лебедей!

Слава лебедю алому,

Всем горам с перевалами,

Петуху с наседками,

Молодице с детками!

Дружным дедам, добрым бабам

От Алтая и до Лабы,

До пшеничных берегов

Короб песен и цветов!»

4

88Ночь со своднею-луной

Правят сплетни за стеной,

Будто я, поэт великий,

Заплетаю в строки лыки,

Скрип лаптей, угар корчаги,

Чтобы пахло от бумаги

Черемисиной, Рязанью,

Что дородную Маланью

Я лелею пуще муз,

ю Уж такой лабазный вкус:

Красоту копить, как сальце,

По-барсучьи жить в подвальце,

Мягкой устланной норе,

По колено в серебре,

В бисере по локотки;

Что Распутина силки

Ставлю я калачной Пресне,

За ухмылки да за песни

У меня бесенок в служках,

20 Позашиваны в подушках

Окаянные рубли!..

Вот так сусло развели

Темень и луна косая

Про лесного Миколая,

Про сосновый бубенец!..

Но, клянусь, не жеребец

Унавозил мой напев!

В нем живет пустынный лев

С водопадным вещим рыком, —

30 Лебедь я и шит не лыком,

Не корчажным вспоен суслом, —

Медом, золотом загуслым

Из ладони смугло-глыбкой!

Над моей ольховой зыбкой

Эта мреяла ладонь,

И фатой сестрица-сонь,

Утирая сладкий ротик,

Легкозвонной пчелкой в соте

Поселилась в мой язык,

40 За годами гуд и зык,

Стали пасекой певучей.

Самоедине иль чукче

Я любовней поднесу

Ковш мой — лютую росу,

Из подземных ульев браги,

Чем поэтам из бумаги

С корноухой Жучкой-лирой!

Я не серый и не сирый,

Не Маланьин и не Дарьин, —

50 Особливый тонкий барин,

В чьем цилиндре, строгом банте

Капюшоном веет Данте,

А в глазах, где синь метели,

Серебрится Марк Аврелий,

В перстне перл — Александрия,

В слове же опал — Россия!