«Ты, Пречистый Спас, Саваофов Сын, —

30 Не поставь во грех воздыхания:

Али мы тебе не служители,

Нищей лепоты не рачители,

Не плакиды мы, не радельщики,

За крещеный мир не молельщики,

Что нашло на нас время тесное,

Негде нищему куса вымолить,

Малу луковку во отишье съесть?

Во посад идти, — там табашники,

На церковный двор, — всё щепотники,

40 В поле чистое, — там Железный Змий,

Ко синю морю, — в море Чудище!

Железняк летит, как гора валит,

Юдо водное Змию побратень:

У них зрак — огонь, вздохи — торопы,

Зуб — литой чугун, печень медная...

Запропасть от них Божью страннику,

Зверю, птичине на убой пойти,

Умной рыбице в глубину спляснуть!»

Покуль старища Спасу плакались,

50 На кажину тварь легота нашла:

Скокнул заюшка из-под кустышка,

Вышел журушка из болотины,

Выдра с омута н&земь вылезла,

Лещ по заводи пузыри пустил,

Ель на маковках крест затеплила.

Как на озере Пододонница,

Зелень кос чеша, гребень выронит,

И пойдет стозвон по зажоринам,

Через гатища, до матерых луд,

60 Где судьба ему в прах рассыпаться,

Засинеть на дне ярым жемчугом, —

Так молельщикам Глас почуялся:

«Погублю Ум Зла я Умом Любви,

Положу препон силе Змиевой,

Проращу в аду рощи тихие,

По земле пущу воды сладкие, —

Чтобы демоны с человеками

Перстнем истины обручилися,

За одним столом преломляли б хлеб,

70 И с одних древес плод вкушали бы!..»

Старцы Голосу поклонилися,

Обоюдный труд взяли в розмысел:

Отшатиться им на крещену Русь, —

По лугам идти — муравы не мять,

Во леса ступить — зверю мир нести,

Не держать огня, трута с плоткою,

Что ль того ножа подорожного,

Когда Гремь гремит, Тороп с Вихорем

В грозовом бою ломят палицы,

80 Норовят сконать Птицу-Фиюса,

Вьюжный пух с нее снегом выперхать,

Кровь заре отдать, гребень — сполоху,

А посмертный грай волку серому, —

Втымеж пахарю тайн не сказывать.

Им тогда вести речи вещие,

Когда солнышко засутемится,

И черница-темь сядет с пяльцами

Под оконце диить златны воздухи, —

Чтоб в простых словах бранный гром гремел,

90 В малых присловьях буря чуялась,

В послесловии ж клекот коршуна,

Как душа в груди, ясно слышался, —

Чтоб позналась мочь несусветная,

Задолело бы гору в пястку взять,

Сокрушить ее, как соломину.

<1914>

159

Изба - богатыри ца,

Кокошник вырезной,

Оконце, как глазница,

Подведено сурьмой.

Кругом земля-землища

Лежит, пьяна дождем,

И бора-старичища

Подоблачный шелом.

Из-под шелома строго

Грозится туча-бровь...

К заветному порогу

Я припадаю вновь.

Седых веков наследство,

Поклон вам, труд и пот!

Чу, песню малолетства

Родимая поет:

«Спородила я сынка-богатыря

Под потокою на сиверке,

На холодном полузимнике,