Мысли бороздили голову мальчика вдоль и поперек, он отвлекался на них и благодаря этому забывал, как мало сил осталось на эту ходьбу среди деревьев-исполинов… Когда же дыхание наконец сбилось, Мун упал от усталости. Идти дальше не было никаких сил. Такого отчаянья мальчик еще не испытывал. Тут его охватила ярость на себя. «Ну уж нет! Столько пройти и остановиться! Нет. Я упал только для того, чтобы подняться!». Мун решил дать себе передышку в несколько минут. Голова уже не соображала, ноги гудели. Лежать на мягком, теплом снегу было настолько приятно, что Муну пришлось вслух отсчитывать отданные себе секунды на отдых, чтобы не уснуть. Когда пришло время подниматься, мальчик поднатужился и все-таки встал, но идти по чертовому Лесу не было никаких сил. Подул ветер в лицо, Мун отвернулся от снежинок и вдруг увидел чудо, тут же всколыхнувшее сердце и подарившее силы. На снегу были его следы!

Это знак – Мун рассудил так сразу и даже не давал себе повода сомневаться! Он столько раз в пути оборачивался, но следы сразу же исчезали. А тут – они каким-то образом сохранились, целые и невредимые! Мальчик взял палку и пошел обратно по своим следам. Его не смущало, что они могут привести только лишь к началу пути. Он хорошо запомнил недавний урок болота. Все ветви хороши, тем более, когда тонешь. А эта тропа еще и явно выделялась из всех возможных направлений. Так что сомнений у мальчика не было.

Мун побрёл вдоль своих же следов, но очень скоро понял, что идёт по пути, где никогда не шел. Все вокруг было в новинку, словно мальчик попал в другой лес. Нет, вокруг стояли всё те же деревья исполины, и снег тот же, но Мун мог поклясться, что здесь сегодня не проходил. Тут он вспомнил слова Пятого: «Лес постоянно меняется». Теперь Мун понял, что именно охотник имел ввиду… И все же надо двигаться. Куда-нибудь, да следы приведут.

Через двадцать минут Мун остановился и со злости пнул дерево. Следы закончились, а вокруг всё тот же бесконечный Лес. Мун даже на мгновение перестал бояться появления призраков и захотел от бессилия закричать, но вовремя себя остановил: здравый смысл сдержал от большой глупости, которая могла обойтись очень дорого.

Мун по привычке сел прямо на снег, облокотившись на ствол. Минут двадцать ничего не происходило. Мун решил, что просто ждать чего-то – не выход, и решил прилечь перед новым рывком. Лишь он полностью лег на снег, как увидел, что в дереве, на которое он облокачивался, торчит гвоздь. Мальчик тут же вскочил.

«Гвоздь?.. Что он здесь делает?». Этот чисто человеческий предмет, торчавший в магическом дереве, был настолько чужероден и необычен в данный момент, что казался Муну более странным, чем теплый снег, на котором он только что лежал.

Мун осмотрел гвоздь: он был ржавый, безусловно, нашел свой покой в дереве уже давно, и к концу немного загибался.

Мальчик снова прилег, но ненадолго: сверху вдруг начал проплывать туман. Первая мысль Муна, что за ним пришел на охоту призрак. Рука тут же потянулась к палке. Но туман продолжал течь, и ни в какого призрака не превращался. Более того, Мун скоро понял, что это вовсе не туман, а пар… «Как в тот раз!». Мальчик быстро вспомнил бегемота, уток и теплый пруд, в котором они согрелись с Пятым при путешествии на Ярмарку через Лес. Неужели рядом нечто подобное?.. Мун поднялся и, не выпуская палку, двинулся сквозь пар, который становился все гуще. Температура вокруг поднималась. Куда-то исчезли деревья; впереди была стена голых кустов. Мун преодолел их без особых препятствий и замер в удивлении.

Впереди в шести небольших теплых прудиках, из которых и шёл пар, с огромным удовольствием лежали призраки. Были они в обличии зверей. В теплой воде нежились и тигры, и лебеди; всплывали и тут же ныряли змеи. В прудиках поодаль расположились бегемоты. Было множество созданий, которых Мун не знал. Возможно, их и не существовало в обыкновенной природе, как тех трехглавых зверей, что мальчик назвал про себя «гидрами». Все шесть прудов были забиты до отказа. Мун по-прежнему сжимал палку, хотя здесь царила атмосфера блаженства и дружелюбия, а потому на мальчика никто не собирался обращать внимание.

Мун и сам с удовольствием бы полежал и отдохнул в теплой водичке, раздевшись и повесив вещи на тот самый крючок – ржавый гвоздь (назначение которого теперь стало понятно). Эта ловушка Леса была, пожалуй, похлеще остальных. Если бы только имелось время… хоть чуть-чуть… но Мун твердо знал: нельзя медлить ни секунды. И так было много упущено. Где-то в глубине души он понимал, что маму найти будет сложно, а возможно… От этого «возможно» мгновенно подкашивались ноги, и хотелось забыться, поэтому Мун не позволял мыслям продолжать составлять предложение после слова «возможно». Это всё относилось и к Лэй, которая, несмотря на свой уверенный вид, оказалась – как же поздно, к сожалению, он это понял! – обыкновенной прекрасной слабой девочкой. Лес таких, наверняка, проглатывает, не поперхнувшись.

Мун вышел на поляну, где располагались пруды. На него, как он и думал, никто не обратил внимание. Тут перед ним возникло странное насекомое. Оно не двигалось. Только лишь за счет того, что невероятно быстро работали его малюсенькие крылышки. Насекомое весело висело перед носом. Мун хотел дотронуться до него, но лишь палец прикоснулся к парящему призраку, тот превратился в туман и отправился наверх. Мун проследил путь странного зверя, и увидел, что над поляной таких насекомых призраков уже тысячи.