Гоппиусы - мать и сын - жили на окраине. Мать давала уроки. Сын помогал. Летом сдавали в аренду сад и огород, которые не могли обработать сами, этим жили.

О доме Гоппиусов обыватели говорили: на окраине живут, мол, неспроста, и если вечерком у садика ихнего постоять, много любопытного можно подметить. И когда, припомнив эти разговоры, он небрежно спросил у Галки: «А Женькина-то мать что здесь делает?» - Галка ответил: «Руководит».

Маленькая женщина в шелковом платье с прической от парикмахера - это и был самый главный арзамасский большевик.

Тогда многое стало ясно. Припомнилось: Женька и Березин устраивали в училище всякие демонстрации: носили директору петицию с требованием уволить математика, позволившего себе «выражения, оскорбительные для достоинства учащихся». А в прошлом году выпускной весь их класс отказался фотографироваться с преподавателями, или, как говорилось в петиции по этому поводу, «с чиновниками министерства просвещения».

По училищу гуляло страшное и гордое словечко «бунт». Чаще других поминались Березин и Женька, но все обошлось: «чиновники министерства просвещения» побоялись огласки.

Не только Березин и Женька, но и другие мальчишки были воспитанниками Марии Валерьяновны, которая много лет вела у себя на квартире нелегальный кружок: малознакомых просто приглашала попить чаю, давала кой-какие книги, но ни в одной беседе в ту пору Мария Валерьяновна даже не упомянула о большевиках, в партии которых состояла много лет.

Мария Валерьяновна (по отцу Виноградова) родилась в интеллигентной семье. Окончила уфимскую гимназию. Вышла замуж за талантливого инженера-путейца. С ним переехала в Москву, здесь училась на медицинских курсах. Участвовала в подпольных кружках, печатала и распространяла прокламации РСДРП. Переехав с мужем в Арзамас (по его проекту здесь строился вокзал), организовала кружок в селе Выездном. Связала кружковцев с Максимом Горьким, который жил тогда в Арзамасе под надзором полиции.

В 1904 году (когда он еще только родился!) Мария Валерьяновна участвовала в создании Арзамасской организации РСДРП. Скрываясь от полиции, переехала в 1908 году в Крым. В Алупке вступила в подпольную военную организацию. Опасаясь ареста, бежала в Сормово, откуда ее вскоре выслали в Арзамас под надзор полиции.

Во всех этих вынужденных скитаниях и переездах потеряла троих детей, которые умерли от болезней. Разошлась с мужем. Женька и революция - это было все, что у нее осталось в жизни.

В иных учениках своих Мария Валерьяновна ошиблась, но троих воспитала: своего Женьку, который был первый ее помощник, - Женька приводил какого-нибудь парня обменять марку, показать опыт по химии (в подполе у Женьки была своя лаборатория, однажды он чуть не поднял на воздух весь дом). Если парень оказывался толковый, приходил еще.

Вторым был Алеша Зиновьев, невысокий, крепкий, заметно хромавший из-за поврежденной в детстве ноги. Алеша Зиновьев штудировал все книги, где только встречалось слово «социализм».

А третьим стал Колька Березин - могучий, с немыслимо густыми волосами. Он был неразлучен с Женькой. У Гоппиусов прижился совершенно. И Мария Валерьяновна считала Березина самым талантливым своим воспитанником. Женька, может, знал больше, чем Николай, но был чуть избалован и анархичен.

Николай же схватывал все на лету. Схваченное додумывал до конца. И потому не было в Арзамасе равных ему ораторов. На митингах от других партий выступали образованные солидные люди. Они говорили, как радеет новое правительство о народе, но, чтобы правительство радело еще сильнее, нужно, во-первых, победить немцев, во-вторых, отобрать Константинополь у турок и, в-третьих, не трогать землю у помещиков, во всяком случае без вознаграждения…

И восторженная толпа, подавленная логикой какого-нибудь эсера Крутикова, скучнела.

Тогда на телегу или поставленную торчком бочку, в расстегнутой шинели и ученической фуражке, из-под которой выбивался чуб, вскакивал Колька Березин.

Толпа встречала его появление смехом, свистом и улюлюканьем. Взбешенный приемом, Колька стоял, ожидая, пока народ угомонится, и начинал говорить, но совсем тихо. Ему кричали:

–  Громче! Раз уж залез, давай громче!..

–  Воюем до победного?
– спрашивал Колька, оглядывая публику.
– Что ж, неплохо… неплохо…

Народ недоумевал.

–  А знаете ли вы, - говорил Березин резко, - что войны могло не быть совсем?.. Что царь согласился ее начать, чтобы получить в награду от англичан Константинополь?! Царя нет… Слыхали, отрекся царь?
– Слушатели кивали.
– А война за Константинополь продолжается. Так чем же Временное правительство лучше царского?..

Толпа удивленно перешептывалась.

–  Жарь, парень, дальше!
– кричали ему.

–  Вам предлагают выкупить у помещиков землю?.. Хорошее предложение. Умный человек придумал.
– Толпа снова замирала.
– Только давайте сначала подсчитаем: сколько стоил хлеб до войны, помните?