Перевернувшись, Кармин пошарил руками по кровати в поисках Хейвен. Не обнаружив ее, он открыл глаза, видя на ее стороне кровати только лишь одеяло. Сев, он услышал шаги Хейвен, приближающейся с другой стороны комнаты. Она забралась в постель, не сказав ни слова.

Кармин притянул ее к себе.

– Почему тебя не было в постели?

– Мне не спалось.

– Что случилось?

– Ничего.

Кармин вздохнул, он был слишком уставшим для того, чтобы строить догадки.

– Как насчет того, что я задам тебе этот вопрос снова, и на сей раз ты скажешь мне правду?

– В смысле?

– В смысле, я уже достаточно хорошо тебя знаю. Что-то тревожит тебя.

Хейвен замерла, лежа настолько неподвижно, что Кармин подумал о том, не уснула ли она.

– Не лучшее время для разговоров, – заметила Хейвен, разворачиваясь к нему лицом.

– Отличное время, – сказал Кармин. – Так что случилось?

В глазах Хейвен промелькнула вспышка боли. Кармин видел, что она изо всех сил старается избежать разговора. Сделав глубокий вдох, он убрал несколько прядок непослушных волос с ее лица.

– La mia bella ragazza. Non capisco, – сказал он. – Tanto gentile e tanto onesta pare la donna mia.

На губах Хейвен появилась легкая улыбка.

– Как это переводится?

– Как добра и честна моя дама, – ответил Кармин. – Это строчка из «Новой жизни», написанной Данте. Полагаю, это поэзия.

Кармин нахмурился. С каких пор он начал цитировать поэзию?

– Это мило, – сказала Хейвен. – А ты знаешь что-нибудь еще?

Он покачал головой.

– Я слишком устал, чтобы вспоминать.

– Давай спать.

– Нет, я хочу узнать, что тебя тревожит, – не согласился Кармин. – Я не стану злиться. Просто я хочу быть рядом с тобой, где бы ты ни была, потому что мы созданы друг для друга. Мы как две капли воды. Как арахисовое масло и желе, как макароны и сыр.

Кармин был полусонным и, вероятно, все еще пьяным, поэтому он не знал, понимала ли она, что он имел в виду.

– Как спагетти и тефтели?

Он усмехнулся.

– Видишь, ты уловила суть. Мы как молоко и печенье.

Хейвен рассмеялась.

– Соль и перец, чипсы и соус.

– Да, только это должны быть рифленые чипсы и французский луковый соус.

– Привередливый.

– Это всего лишь правда жизни, – сказал Кармин. – Мы как вопросы и ответы. Что хорошего, блять, в вопросе без ответа?

– Ты – недостающая пара для моего носка.

Кармин покачал головой – только Хейвен могла вплести в этот разговор стирку.

– Буду носком. По одному они бесполезны. Ну, разве что у тебя одна нога.

– Бёрт и Эрни?

– Черт, отличный вариант. Смотришь «Улицу Сезам»? – Хейвен застенчиво улыбнулась, пожимая плечами. – Ладно, Бёрт и Эрни. А как насчет Бонни и Клайда?

Хейвен нахмурилась.

– А кто это?

– Не спрашивай, – пробормотал Кармин, делая паузу. – К чему мы вообще вели?

Хейвен посмотрела на него в ответ.

– Я не помню. Давай просто поспим.

Комната была залита ярким светом, когда Кармин проснулся. У него болела голова, глаза жгло от света. Он несколько раз моргнул, садясь на кровати и понимая, что он снова остался один.

Потягиваясь, он выпил две таблетки «Тайленола», дабы избавиться от похмелья, и вышел из своей комнаты. Дойдя до второго этажа, он остановился, заметив вышедшую в коридор Хейвен, за которой проследовал его отец. Кармин встретился с ней взглядом в то же самое мгновение, когда его заметил Винсент.

– Тебе нужно постирать одежду, Кармин?

Он покачал головой.

– А что такое?

– Ты уже два дня подряд расхаживаешь по дому практически без одежды.

Кармин осмотрел себя.

– Мои, эм… причиндалы прикрыты.

– Что ж, я рад тому, что хотя бы это дошло до тебя сквозь твой толстый череп.

Кармин усмехнулся.

– Считаешь, что ты еще слишком молод для того, чтобы быть дедушкой?

– Собственно говоря, да, – ответил Винсент. – Мне еще только сорок один, да и семнадцать лет – не тот возраст, в котором следует принимать жизненные решения. Но, честно говоря, то, что ты сам можешь что-нибудь подхватить, пугает меня ничуть не меньше того, что кто-то может от тебя забеременеть. Всякий раз, когда из твоего рта вылетали слова «а что это такое?», я опасался того, что ты собираешься показать мне нечто непристойное.