– Джованни? Это какая-то шутка? Если он забрал моего сына…

– Винсент, – резко перебил его Коррадо. – Следи за словами. Ты знаешь, что существуют вещи, которые мы, придерживаясь кодекса чести, не можем и не должны говорить. Сейчас ты опасно близок к тому, чтобы сказать то, о чем впоследствии будешь жалеть.

– Номы говорим о Кармине! О моем сыне!

– Да, он сделал свой выбор. Теперь это и его жизнь, и ты не сможешь ничего сделать для того, чтобы изменить этот факт.

– Должен быть какой-то выход.

– Но его нет, – сказал Коррадо. – Что сделано, то сделано. Прими это.

– Я не могу! – воскликнул Винсент. – Я не могу принять это! Эта жизнь не для Кармина! Он слишком молод и импульсивен. Он ставит крест на своей жизни и зачем, Коррадо? Ради чего?

– Ради нее, – ответил Коррадо, с удивлением смотря на Винсента. – Как быстро ты все забыл, Винсент. Когда-то и ты был точно таким же восемнадцатилетним парнем, обратившимся в организацию для того, чтобы спасти любимую девушку. Возможно, тебе претит то, во что превратилась твоя жизнь, но я знаю, что не жалеешь о решении спасти Мауру.

– Но я не спас ее! Она мертва, и если бы я держался подальше от всего этого, то она была бы…

– Что? – перебил его Коррадо. – Она была бы жива? Да ты и сам в это не веришь! Она все равно бы погибла, но умерла бы она в неволе. Ты подарил ей шанс. Ее жизнь была короткой, с этим невозможно спорить, но дело было не в тебе и не в организации. Маура пожертвовала собой. Ты считаешь, что твой сын очень похож на тебя, но ты не осознаешь того, что он похож и на свою мать. И в принятом им решении нет ни капли подростковой наивности.

– Ты ошибаешься. Я не спас Мауру. Я так и не дал ей того, в чем она нуждалась больше всего – я не дал ей свободы. Я должен был освободить ее от себя.

– Se ami una cosa, lasciala andare, – Коррадо сухо рассмеялся. – Если любишь – отпусти, верно? Ты всегда слишком сильно вдавался в философские размышления. Что это вообще такое, Винсент? Что такое свобода?

Зазвонивший в кабинете телефон лишил Винсента возможности ответить. Сняв трубку, Коррадо ответил на звонок.

– Моретти, – он сделал паузу. – Да, все в порядке. Мы приедем.

Винсент вздохнул, когда Коррадо положил трубку.

– Сальваторе.

– Он хочет видеть нас.

– Где мой сын? – спросил Винсент, пытаясь обуздать свой гнев.

Селия стояла в стороне, обхватив себя руками.

– Я не видела его несколько дней.

– Дней?

– Он приезжал сюда вместе с Джованни, что-то искал. Не знаю, что они планировали найти, учитывая то, что при обыске у нас конфисковали практически все. Он сказал, что позвонит и все объяснит, когда у него появится возможность, но он так и не позвонил.

Винсент нахмурился.

– Чип заработал?

– Сомневаюсь, – ответила Селия. – Я знаю, что этим занимался Дом.

Винсент покачал головой.

– Кармин с головой увяз во всем этом. Он понятия не имеет, что делает. Он выроет себе могилу.

– Будем надеяться, что ты ошибаешься, – сказал Коррадо. – Надеюсь, он отдает себе отчет в том, против чего идет, потому что у нас мало времени. Сколько у тебя осталось времени до того, как они подключат тебя к системе мониторинга?

– Сорок восемь часов.

У Винсента было два дня того, как к его лодыжке прикрепят отслеживающее устройство. Это нельзя было назвать ни домашним арестом с комендантским часом, ни ограничением перемещений. Это была мера предосторожности, позволяющая убедиться в том, что он не попытается скрыться. Еще это означало, что теперь государственные органы юстиции могли отслеживать его перемещения и приобщать к делу новые факты в том случае, если он появится в тех местах, в которых его быть совершенно определенно не должно. Кроме того, Винсент понимал, что наличие у него отслеживающего устройство могло дискриминировать тех, с кем он общался, что ставило его в сложную ситуацию с организацией и ее членами.

– Что ж, полагаю, это означает, что в запасе у нас имеется сорок восемь часов, – подытожил Коррадо, взяв ключи. – Давай уже покончим с этим.

Коррадо направился к двери, но Селия остановила его, взяв за руку.

– Мне нравится, когда ты дома, поэтому будь добр вернуться.

Винсент отвернулся, не желая нарушать момент, когда Коррадо провел рукой по ее щеке.

– Я всегда возвращаюсь, – сказал Коррадо.

После того, как Коррадо покинул кабинет, Винсент развернулся к своей сестре, замечая застывшую на ее лице грусть.