Насколько бы сильное отвращение эти слова не вызывали у Кармина, он был крайне благодарен той фармацевтической компании, которая выпускала эти сильнодействующие, маленькие желтые таблетки, благодаря которым она стала для него открытой книгой.

– Здесь с тобой никогда не случится ничего подобного. Ты ведь знаешь это, правда?

Она кивнула, но не выглядела так, словно была в этом уверена.

– Слушай, секс может быть замечательной штукой для людей, которые его хотят. Он дарит хорошие ощущения – охуенно фантастические, в действительности – но я никогда не дотрагивался до девушки, если она этого не хотела. Потому что это неправильно.

– Вы любите тех девушек, до которых дотрагиваетесь?

– Нет, – ответил он, ему стало не по себе от того, что он признавался в этом.

– Вы когда-нибудь были влюблены?

Он посмотрел на нее, не зная, как именно ему следует ответить на этот вопрос.

– Я не знаю. Думаю, я все еще пытаюсь разобраться в том, что же такое любовь.

– Я тоже, – сказала она. – Все это жутко сбивает с толку.

Он скривил губы, задумавшись. Могла ли она чувствовать то же самое, что и он?

Она зевнула, и он издал смешок, зная, что он не мог у нее об этом спросить. Даже если бы она и ответила «да», то он не был бы уверен в том, что ее ответ не был вызван наркотическим действием таблетки.

– Почему бы тебе немного не поспать?

– Мне следует вернуться в свою комнату?

– Нет, можешь поспать здесь.

Откинувшись на кровать, он уставился в потолок. Хейвен снова заговорила, из-за усталости ей не удавалось произносить слова разборчиво.

– Кармин? А что было самим плохим из того, что довелось увидеть Вам?

Кармин молчал, раздумывая над тем, стоит ли ему отвечать или нет. Он никогда и никому не рассказывал эту историю. Его семья знала только лишь общие детали – то дерьмо, о котором писали в газетах – но он никогда не рассказывал о том, что видел.

Мог ли он рассказать ей?

Он улыбнулся, взглянув на нее и заметив, что она уже заснула. Он бы рассказал ей, понял он. Он бы рассказал ей все.

* * *

Хейвен простонала. Все ее тело было охвачено ноющей болью, у нее пульсировали даже те мышцы, о существовании которых она и не подозревала.

Открыв глаза, она осмотрелась по сторонам, сбитая с толку окружавшей ее обстановкой. Когда она сделала глубокий вдох, в ее легкие ворвался дурманящий аромат одеколона, охватывающий каждую клеточку ее тела. Он напомнил ей о том запахе, который в прошлом году, в Блэкберне, висел в воздухе перед приходом бури, дождь тогда лил целых два дня.

Кровать слегка прогнулась, когда на нее опустился Кармин.

– Хочешь еще одну таблетку?

– Нет. Я, эм… лучше не стоит.

– Позволь мне тогда, по крайней мере, дать тебе таблетку «Тайленола».

Она села, разминая плечи и спину, пока он доставал пузырек «Тайленола» и баночку с мазью. Снова сев на кровать, он протянул ей таблетки, после чего схватил со своего ночного столика полупустую бутылку воды.

– У меня нет никаких заболеваний, честное слово.

Она взяла у него бутылку и допила оставшуюся воду. Она протянула ему пустую бутылку, и он, оглядевшись вокруг и пожав плечами, швырнул ее на пол в кучу грязного белья. Почему-то теперь в комнате царил еще больший беспорядок, чем тогда, когда она видела ее в последний раз.

– Я могла бы прибраться в Вашей комнате.

Он покачал головой.

– Я не собираюсь заставлять тебя это делать.

– Я знаю, но Вы были добры ко мне, поэтому мне хотелось бы сделать что-нибудь в ответ.

Он приподнял бровь.

– Добр? Не произноси подобное дерьмо слишком громко. Оно может разрушить мою репутацию. И, может быть, когда-нибудь я попрошу тебя помочь мне прибраться в комнате, но не сегодня.

Она улыбнулась.

– Тогда когда-нибудь.

Они оба снова замолчали, тишина казалась неловкой. Хейвен пыталась придумать что-нибудь, что можно было бы сказать для того, чтобы снять нарастающую напряженность и разрядить атмосферу, но так ничего и не придумала. Его глаза не отрывались от нее, и она, в свою очередь, не могла сосредоточиться ни на чем, кроме них.

Она снова обвела взглядом комнату, потому что ей нужно было вырваться из плена его глаз, и заметила будильник. Пятнадцать минуть шестого.

– Ого, не думала, что уже так поздно.

– Да, ты проспала несколько часов, – сказал он. – Ты голодна? Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть?

– Нет, мне не мешало бы подвигаться, – сказала она. На его лице промелькнуло странное выражение, когда он услышал ее ответ. – Я ценю это, но, чем дольше я буду разлеживаться, тем сложнее мне будет, когда мне действительно нужно будет встать.