— Леди, вы доверяете мне? — спросил Молимо.

— Да, вполне, — ответила она. — Отец, я думаю, вам лучше отпустить меня. Я не боюсь, хотя это очень странное предприятие. Я пойду туда одна. Если же не вернусь, вы последуете за нами.

— Те, кто нарушает сон мертвых, должны ходить осторожно, мягко, — промолвил старый Молимо певучим голосом. — Дыхание девичье чисто, оно не обидит мертвых. Ее шаг не будет мешать мертвым белым мужчинам, белые люди, гнев не умер, он силен и отомстит вам, когда вы мертвы; скоро, очень скоро, когда вы мертвы, мертвы во скорбях, мертвы во грехах. Мертвые, собрались, они ждут нас здесь.

И, по-прежнему напевая мистическую песню, Молимо повел Бениту за руку от света к мраку, от жизни к обители смерти.

Как и все другие тропинки и расщелины в этой старой крепости, коридор, ведущий к подземелью, был узок и извилист. Вероятно, древние устраивали такие проходы, желая облегчить защиту. После третьего поворота Бенита увидела свет, струившийся от туземной лампы, висевшей под сводом. Там же была высечена маленькая ниша в форме раковины, помещавшаяся на высоте трех футов от пола. Сама пещера оказалась большой, просторной, не вполне естественной. Ее стены были, очевидно, отделаны и, во всяком случае, украшены рукой человека. По всей вероятности, древние жрецы помещали здесь своих оракулов или приносили жертвы.

Бенита сначала плохо видела, потому что две лампы, заправленные бегемотовым жиром, еле освещали большое подземелье. Но ее глаза понемногу привыкли к полусвету, и, двигаясь вперед, она увидела, что, кроме звериной шкуры, на которой, как она угадала, обыкновенно стоял Молимо во время своих одиноких молитв, и нескольких мехов и кувшинов для воды и пищи, вся передняя часть этого места была пуста. Дальше, в середине пещеры, виднелось что-то сделанное из блестящего металла. По двойной рукоятке она приняла этот предмет за какие-то ворота и не ошиблась: под ними зияло отверстие большого колодца, который доставлял воду в верхнюю часть крепости.

Возле колодца стоял каменный алтарь в форме срезанного конуса или пирамиды, а немного дальше, на самой отдаленной стене пещеры, Бенита разглядела крест, высеченный в камне. На кресте резкими штрихами было сделано изображение распятого Христа. Терновый венок обвивал опущенную голову Спасителя. Теперь Бенита все поняла. Каков бы ни был первоначальный культ, совершавшийся в этом месте, христиане завладели пещерой и поставили в ней священный символ религии, внушавший благоговейный страх. Без сомнения, небольшая выемка в форме раковины при входе служила молящимся вместилищем для святой воды.

Молимо взял с алтаря лампу, поправил ее фитиль и осветил распятие, перед которым Бенита, хотя и не была католичкой, склонила голову и перекрестилась, не замечая, что старый Мамбо внимательно смотрит на нее. Когда он опустил лампу, она увидела, что на цементном полу лежало множество закутанных фигур, которые сначала показались ей спящими людьми. Старый жрец наклонился к одной из них и дотронулся до нее ногой; тогда полотно, обвивавшее ее, рассыпалось в пыль, а из-под уничтоженного покрова выглянул белый человеческий скелет.

Все эти спящие хорошо отдохнули. Они умерли, по крайней мере, за двести лет до появления на свет Бениты. Мужчины, женщины и дети — хотя детей было мало — лежали вперемешку. На некоторых скелетах блестели золотые украшения, некоторые лежали в кольчугах, и возле всех мужчин виднелись мечи, копья или ножи, а кое-где Бенита подмечала оружие, похожее на примитивные ружья. Некоторые из трупов в сухом воздухе превратились в безобразные и страшные мумии, от которых она с дрожью отводила глаза.

Молимо провел ее к самому подножию распятия. На цементном полу были распростерты две фигуры, окутанные покровами из тяжелой материи, затканной золотыми нитями. Макаланги славились такими тканями в эпоху первых контактов с португальцами. Молимо поднял покровы, казавшиеся такими же прочными, как и в тот день, когда они были сотканы, и отбросил их. Под ними оказались мертвые мужчина и женщина. Лица исчезли, но волосы, белые на голове мужчины и черные, как вороново крыло, на голове женщины, совершенно уцелели. Люди были знатного происхождения. На груди мужчины блестели ордена, эфес его меча был сделан из золота. Кости женщины украшали драгоценные ожерелья и другие блестящие вещи. Ее рука все еще сжимала книгу в серебряном переплете. Бенита подняла книгу и заглянула в нее. Это был молитвенник с превосходно раскрашенными заставками и заглавными буквами. Без сомнения, несчастная женщина читала его в ту минуту, когда, наконец, истощенная, упала и заснула сном смерти.

— Это предводитель Ферейра и его жена, — сказал Молимо, — родители белой девушки.

По знаку Бениты старик снова закрыл истлевшие останки парчовым покровом.

— Тут спят они все, — снова заговорил он нараспев, — все сто пятьдесят и три… Когда я грежу в этом месте, передо мной проходят все их призраки. Они поднимаются возле тел, скользят по пещере. Муж лежит рядом с женой, ребенок с матерью, и все смотрят на меня, спрашивают, когда вернется белая девушка, когда она возьмет свое наследие и похоронит их тела…

Бенита вздрогнула. Торжественный ужас, веявший в этом месте, заставлял сжиматься ее сердце, ей представлялось, что перед ней встают привидения.

— Довольно, — прервала она. — Уйдем отсюда.

…О, как рада была Бенита выйти из этого страшного места и снова увидеть солнечный свет!

— Что ты видела? Что вы видели? — в один голос спросили Клиффорд и Майер, глядя на ее побледневшее испуганное лицо.

Бенита опустилась на каменную скамейку при входе в подземелье, и раньше, чем она могла пошевелить губами, старый Молимо ответил за нее: