Но развал всем отношениям произошел, когда Гретель защитил Альберто от постоянных натисков старших братьев.

Все изменилось -жизнь его совершила резкий переворот.

– Вы не должны уходить так далеко от виллы

Услышав тихий женский голос, Гретель обернулся. Арлета стояла в нескольких шагах от него. Алое платье подчеркивало полную грудь, выделяя тонкую талию. Оно едва прикрывало колени. С каштановых коротких волос стекала вода.

Он напрягся, стараясь отвести взгляд, но все было тщетно.

Арлета сглотнула, чувствуя, как обычная ночная морская обстановка превращается в интимное свидание. Зеленые глаза потемнели, казались почти черными.

Арлета молилась, чтобы это не было самой большой ошибкой в ее жизни. Она медлила, обдумывая скоропалительное решение, которое собиралась принять. Если она сделает это, то обратного хода не будет. Что она теряет? Ничего, подумала Арлета, кроме доброго отношения и последней капли гордости. Разумеется, глупо так сильно рисковать.

И все же она не может отступать, если есть хоть малейший шанс на счастье. В какой именно момент его счастье стало главнее всего остального, она не знала. Главное, что это произошло. Будь что будет. Наверное, впервые Арлета решила послушаться сердца, а не разума.

– Не указывай мне, что делать -огрызнулся Гретель, поджав колени к груди.

Его поза выражала полное погружение в мир грусти и печали, воспоминаний и утрат, что у Арлет дрогнуло сердце, а руки предательские начали трястись.

– Все в порядке?
– спросила она, присаживаясь рядом. Она знала, что все ужасно, но ей так хотелось разделить с ним этот груз.

– Оставь меня в покое -рявкнул Гретель, вскочив на ноги. Он никогда ни с кем не находился в минуту, когда прошлое вторгалось в его разум.

– Мне очень жаль ваших родителей и брата -выпалила Арлета и закусила губу. Да, что с ней творится?

Раньше она долго обдумывала мысль, перед тем как высказаться, а сейчас подставляет незнакомую, но добрую женщину.

Гретель, идущий в направлении виллы, остановился и посмотрел на нее.

– О чем ты?
– резко спросил Гретель с сильно заметным итальянским акцентом.

– Ваша экономка поведала мне о трагедии в вашей семье. Я сочувствую...

Гретель молниеносно сократил расстояние, разделяющее их, и схватил за запястье, отчего Арлета вскрикнула.

– Не нужно мне никакого сожаления -холодно отчеканил он.

Гнев колокотал в нем. Никто не смел касаться его больной темы, а тем более обсуждать ее с посторонним человеком. Гретель не имел желания, чтобы каждый его работник знал, что собственные братья отвергли его и разорвали всяческие связи.

– Что еще она рассказала тебе? – с подозрением в голосе спросил Гретель.

– Ничего особенного, – пожала плечами Арлета. Гретель отпустил ее, скрестил руки на груди и смотрел на нее. Взгляд сверкающих глаз цвета весенней травы пронзал ее насквозь. Он пытался запугать ее, и, возможно, ему бы это удалось. Но бугрившиеся под тонкой рубашкой мускулы наводили ее на мысли о другом. Во рту у Арлеты пересохло, и она украдкой облизнула пересохшие губы. Гретель действительно был великолепен.

– Запомни, то о чем ты узнала -это тайна. Тайна, о которой нельзя разглашать, ясно?
– грубо уточнил Гретель.

Арлета утвердительно кивнула и собиралась уйти, но сильные пальцы вцепились в ее локоть.

– Сегодня особенный вечер. Ночь, звезды и луна -романтично, не так ли?
– получив еще один кивок, Гретель продолжил: -И уж если ты пришла ко мне без оружия, то я вполне могу...

С этими словами он накрыл ее губы своими, нежно поглаживая спину, обдавая жарким огнем страсти

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

Арлета обхватила его шею руками, притягивая ближе. Стараясь отпить всю воду из колодца, словно только он мог дать ей силы на жизнь.

Это не был нежный поцелуй в самолете. Гретель проник языком ей в рот, пальцами зарывшись в ее волосы. Его щетина больно царапала ей лицо.

На этот раз им владело не одно лишь плотское вожделение. Арлета почти физически ощущала душевную боль и тоску. Повинуясь безотчетному порыву, она тесно прижалась к его груди. Гретель, застонав, провел ладонью по ее спине, резко сблизив их бедра. В ту же секунду она перестала волноваться за праведность своих действий.