Я нажимаю кнопку включения.

— Эти машины производятся в Лондоне. Мне не нужно останавливаться, чтобы вбить адрес в навигатор. — Я начинаю печатать номер ее улицы и чувствую взгляд девушки на себе. Мне даже не нужно видеть ее глаз, чтобы знать — они полны подозрений.

Я качаю головой прежде, чем она успевает задать вопрос.

— Нет, я не знаю, откуда мне это известно.

Введя адрес, я разворачиваю машину и еду в направлении ее дома. Мы в семи милях от него. Девушка открывает обе банки и делит сэндвич пополам, вручая мне мою половинку. Шесть миль проходят в молчании. Я хочу взять ее за руку и успокоить. Хочу сказать что-то обнадеживающее. Случись это вчера, уверен, я бы так и поступил, вне всяких сомнений. Но это случилось сегодня, и теперь мы с Чарли — незнакомцы.

На седьмой миле она говорит:

— Очень вкусный сыр. Передай мои похвалы Эзре.

Я замедляюсь. Еду медленнее позволенной скорости, пока мы не доезжаем до ее улицы, а затем сворачиваю и останавливаю машину. Мы смотрим через ее окно на каждый дом. Они маленькие. Одноэтажные, с одним гаражом. Любой из них мог бы поместиться в моей кухне, и еще осталось бы место для готовки.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Чарли качает головой.

— Наверное, не стоит. Не похоже, что ты нравишься моей маме.

Ее правда. Хотел бы я знать, что имела в виду ее мама, когда говорила «эта семья». Или о чем говорила Эзра, упомянув наших отцов.

— По-моему, это он, — она указывает на дом в паре метров от нас. Я отпускаю педаль газа и плавно подкатываюсь к нему. Пока что, это самый симпатичный дом на улице, и то потому, что газон был недавно подстрижен, а краска на окнах еще не потрескалась.

Моя машина едет все медленнее, пока окончательно не останавливается перед домом. Мы оба смотрим на него, молча обдумывая, насколько разные у нас жизни. Тем не менее, наше неминуемое расставание на ночь меня волнует куда больше. Чарли служила прекрасным буфером между мной и реальностью.

— Сделай мне одолжение, — говорю я, паркуясь у тротуара. — Поищи мое имя в списке контактов. Я хочу найти свой телефон.

Она кивает и начинает просматривать имена. Проводит пальцем по экрану и подносит мобильный к уху, пожевывая нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.

Только я собрался спросить, чего она так развеселилась, как из панели доносится приглушенная мелодия. Я открываю ее и начинаю копаться, пока не нахожу телефон. Посмотрев на экран, я читаю имя контакта: Малышка Чарли.

Вот и ответ на мой вопрос. Наверное, я у нее тоже необычно подписан. Я нажимаю «ответить» и подношу телефон к уху.

— Привет, малышка Чарли.

Она смеется, и звук доносится до меня дважды — через телефон и с соседнего сидения.

— Боюсь, мы были чересчур слащавой парочкой, малыш Силас.

— Похоже на то. — Я провожу пальцем по рулю, ожидая ответа. Но она молчит. Все еще смотрит на незнакомый дом.

— Позвони мне, как появится возможность, ладно?

— Хорошо.

— Может, у тебя был дневник? Поищи все, что сможет нам помочь.

— Хорошо, — повторяет девушка.

Мы все еще прижимаем телефоны к уху. Не знаю, мешкает ли она потому, что боится заходить внутрь, или просто не хочет покидать единственного человека, понимающего ее ситуацию.

— Ты кому-нибудь расскажешь? — спрашиваю я.

Она убирает мобильный от уха и прекращает звонок.

— Не хочу, чтобы кто-то думал, что я схожу с ума.

— Но это неправда. Иначе это бы не происходило с нами обоими.

Она сжимает губы в тонкую линию и легонько кивает, будто ее голова сделана из стекла.

— Именно. Проходи я через это одна, то можно было бы с легкостью прийти к выводу, что я сумасшедшая. Но я не одна. Мы оба в этой ситуации, значит, это что-то другое. И меня это пугает, Силас.

Чарли открывает дверь и выходит. Я опускаю окно; девушка скрещивает руки на груди и выдавливает улыбку, указывая через плечо на дом.

— Думаю, можно быть уверенным, что я не обнаружу внутри домработницу с тарелкой жареного сыра.

Я тоже натянуто улыбаюсь.

— Ты знаешь мой номер. Позвони, если понадобится тебя спасать.

Ее улыбка сменяется хмурым выражением.

— Дамочка в беде. — Она закатывает глаза и тянется в окно за рюкзаком. — Пожелай мне удачи, малыш Силас.

Ее ласковые слова полны сарказма, и меня это задевает.

— Мама? — Мой голос ослаб и больше похож на писк. Я прокашливаюсь. — Мам?

Она выходит из-за угла, напоминая мне машину без тормозов. Я отхожу на два шага, пока моя спина не оказывается прижатой к входной двери.