– Ради бога, извините! Я… я очень спешу!

– Не извиняю! – прошипел Хромов. – А в Бога не верю. Всё, Володя, остынь. Спешить более некуда.

– Ты?!.. Что?!.. Что с ней?!

– Я сказал – всё! Уезжаем на хрен!

Михалыч силком затолкал Кудрявцева на заднее сиденье таксомотора и запрыгнул следом, командуя:

– А вот теперь, Савушка, давай! Вперед и с песней!

Водитель облегченно втопил по газам.

– Алё, гараж! Форсу не заказывали! Трави по малой.

Младший лейтенант понимающе кивнул и законопослушно пристроился в хвост грузовику-тихоходу – Ты ее?.. Кудрявцев не смог докончить страшной фразы.

– Ну, положим, не я – а ТЫ! Знаешь, как говорят: не виновата курочка, что грязновата улочка.

– Ты!.. ТЫ! – В бессильной злобе Володя сжал кулаки.

Мимо них на противоходе пролетела карета скорой помощи.

– Оперативно подъехали, – машинально отметил водитель.

– Савченко, остановите машину!

– Зачем?

– Поймите, мужики! Я… я должен!

– Чего ты должен? – сердито уточнил Хромов.

– Должен увидеть ее! В последний раз.

– Ой-йо… – страдальчески закатил глаза Михалыч. – Встречал я на своем веку придурков, но чтоб таких… Савушка, а вот теперь, пожалуй, подбрось угольку.

– Щас сделаем.

– Слышь, ссыльный каторжанин, у тебя во сколько поезд?

– В 18:40.

– Значит, успеваем. И моли, Кудрявцев, Бога и нашего дорогого товарища Ярового, что оно сейчас ТАК, а не ИНАЧЕ обошлось. Да заодно и мне, грешному, не худо бы спасибо сказать.

– Это за что же? – ощетинился Володя.

– А за то, что после звонка Иващенке чуйка моя нашептала звоночек в родный кабинет сделать. И выслушать от Пашки красочную историю про то, как наш ссыльный коллега, побросав вещички, кинулся спасать даму сердца. Стоп! Ты еще оскалься на меня и зарычи, Ромео недоделанный! Рожу попроще изобрази!.. Вот так! Савушка, на семафоре уходи на Марата и дуй прямиком к железке, на Витебский.

– Так ведь надо его вещи из конторы забрать?

– Их уже Пашка на себе на вокзал прет.

– Понятно. Ухожу на Марата.

– А ведь я в тот раз с тобой, Володя, по-человечески говорил. Исходя из ложного посыла, что ты – взрослый и умный. А на поверку оказалось – пацан и дурак. Ошибся я. Редко со мной в последнее время такое случается, но и на старуху бывает… непруха. Но персонально я за свою ошибку только что грехом смертоубийства заплатил. Тяжелее такого греха еще ничего не изобретено. А вот персонально ты, вишь как оно получается, вроде бы и ни при чем, чистеньким остался? Как, по-твоему, такой расклад называется?

– Скотство называется, – после долгой мучительной паузы выдавил признание очевидного Кудрявцев.

– Во-от! Единственные здравые слова за последние пару недель! Жаль только, что проку теперь от них – с гулькин хрен…

…Казенный таксомотор увозил Кудрявцева на вокзал, откуда ему суждено будет отправиться – и к новой службе, и к новой жизни. А в это самое время в парадном на Рубинштейна двенадцатилетний Юрка стоял на коленях перед телом матери, размазывая по лицу слезы перепачканными в ее крови ладошками, и отчаянно шептал: «Мама! Мамочка!.. Ты упала?.. Тебе больно?.. Ну вставай, пожалуйста!.. Слышишь, мамочка?!.»

Столпившиеся выше и ниже по лестнице многочисленные зеваки охали и перешептывались: «Участковый рассказывал, на прошлой неделе на Гороховой вот точно так же в подъезде женщину молодую ограбили и убили»; «Да не убили, а изнасиловали – я своими ушами на Кузнечном рынке слыхала»; «Мальчишечка-то убивается, ужасть! И что за напасти такие на семью? Сперва отец сгинул, теперь вот… мамашу»; «А младшая ихняя где? Не дай бог, мать увидит в таком, прости господи, виде…»

– А ну разошлись все! Живо! – сердито вклинился в толпу участковый Антонов. – Я кому говорю? Покиньте место преступления! Устроили, понимаешь! Что вам здесь – кино?

Продолжая рядить и судачить, народ потянулся на выход, а участковый, опустившись на холодный камень ступеней, прижал к себе Юрку и, гладя его по голове, взялся хрипло, неуклюже просить:

– Юра, сынок, ты это… Не надо тебе здесь… Сейчас бригада подъедет, улики станут сыскивать, следы… Пойдем, слышишь? Не нужно тебе тут…

– Дорогие друзья! Степан Казимирович благодарит всех собравшихся этим вечером в нашем прекрасном зале. А мы, в свою очередь, пожелаем ему крепкого здоровья, долгих лет жизни и с нетерпением станем ждать от него новых, столь же замечательных книг. На этом наша встреча закончена. Сейчас все желающие смогут подняться на сцену и получить автограф от автора. Только организованно, товарищи! В порядке живой очереди!..

– …Подпишите: «Петру Сергеевичу Постникову в день пятидесятилетия. Так держать, старина!» Только чтоб «Так держать» обязательно!

– Будьте любезны: «Уважаемым читателям библиотеки № 3 Куйбышевского района». О, благодарю! Завтра же поставим на самое видное место.

– Степан Казимирович! Если не сложно, напишите: «Пашенька! Учись хорошо, как Ленин, о котором я рассказываю в этой книжке. Дядя Гиль».

– «Любимой теще от Николая». Ну и «от автора», разумеется.