Это мое любимое слово из Шекспира. Не такое длинное, как «диффамацировать» из «Бесплодных усилий любви», которому я отдавала предпочтение прежде, однако же достаточно сложное, чтобы дать понять Дрюс: когда дело доходит до чтения по губам, она не с салагой имеет дело.

– У тебя точно нет сигареты?

Мы сидели на краю заброшенного каменного бассейна для золотых рыбок в маленьком дворике позади прачечной.

– Нет, – ответила я. – Я же тебе сказала. Я не курю. Это дурная привычка.

– Кто тебе сказал? – спросила ван Арк, подмигивая на манер моряка Попая и демонстрируя бицепсы.

Я поняла, что она шутит.

– Ладно, – сказала она. – А вот и Фабиан. У нее всегда есть заначка. Фабиан! Иди сюда!

Фабиан – высокая блондинка, похожая на финку: бледный холодный нордический тип. У нее на лице было слишком много пудры, как будто она пыталась скрыть кучу прыщей. Мне стало интересно, сослали ли ее из дома, как меня?

– Сколько? – спросила Фабиан, протягивая одну сигарету. Не стоило утруждаться и просить ее.

– Пять центов за пару, – ответила ван Арк.

– Три за десятицентовик, – возразила Фабиан, и сделка была заключена.

– Это просто грабеж среди белого дня, – заявила ван Арк, когда Фабиан ушла, и закурила сигарету. – Она тут только год и уже богата, как Крез. Она платит семнадцать центов за упаковку и имеет триста процентов прибыли. Нечестно.

Пять центов? Десять? Я знала, что цент примерно равен пенсу, но помимо этого канадская валюта была для меня тайной за семью печатями.

Зачем меня увезли за тридевять земель из страны шестипенсовиков – страны полукрон, полупенни, флоринов, фартингов и шиллингов? Страны нормальных денег, где все имело смысл?

Как я научусь выживать в этой языческой стране, где джемперы именуют свитерами, сахарные трубочки вафельными рожками, ластик резинкой, эстакады виадуками, а «будьте здоровы» означает «до свидания»?

На меня нахлынула ошеломляющая волна тоски по дому: выше штормовых волн Атлантики, которые я преодолела в целости и сохранности; больше всего, что я могла себе представить.

Я положила руку на камень, чтобы успокоиться.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила ван Арк.

– Да, – вяло ответила я. И повторила более уверенно: – Да.

Одна только мысль об этой любопытной девице, расслабленно стоявшей рядом со мной и затягивавшейся сигаретой, придала мне силы. Если ван Арк смогла вмиг перейти от удушья к шуточкам и курению, я тем более смогу.

– Доброе утро, леди, – послышался голос за нашими спинами, и я подпрыгнула.

Я резко повернулась и увидела какого-то скользкого типа в потрепанном тренче – худого молодого человека с настораживающе бледным, изможденным лицом и неубедительными усиками.

– Ученицы, я полагаю? – поинтересовался он. – Парочка красоток мисс Бодикот?

– Убирайтесь, – сказала ван Арк, доставая никелированный свисток, – пока я не вызвала полицию.

– Эй, полегче. Не надо, – попросил он, извлекая влажный кожаный бумажник из недр своих обносков. Он открыл его и предъявил нечто вроде официального удостоверения.

– Уоллес Скруп, – представился он. – «Морнинг Стар». Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

– Нам не разрешают общаться с журналистами, – ответила ван Арк.

– Послушайте, – продолжил он, игнорируя ее возражения. – Я слыхал, что здесь водятся привидения. Это же старый монастырь… зловещие шаги по ночам и все такое. Я думаю, из этого можно было бы слепить любопытную историю. Ваши портреты даже могут напечатать в газете.

– Привидений не существует, или вы не в курсе, мистер Скруп? Ночные шаги в академии мисс Бодикот вызваны слишком большим количеством лимонада на школьном карнавале, а не призраками. А теперь, пожалуйста, уходите.

– Если я уйду, – ответил Скруп, – мой редактор вышвырнет меня, как ненужную тряпку. Ну девочки, проявите же великодушие. Будем честными. Что вы знаете о трупе, который доставили в морг прошлой ночью? Это кто-то, кого вы знаете? Послушайте, я вас отблагодарю.

Я глянула на ван Арк, но она совершенно не выглядела удивленной. Без предупреждения она сунула свисток в рот и издала длинный пронзительный свист. Долю секунды Уоллес Скруп выглядел так, будто ему залепили пощечину. А потом, хрипло выругавшись, он скрылся.

– Вот гад, – бросила ван Арк ему вслед, но он отошел слишком далеко, чтобы ее услышать.

Где-то в здании зазвенел звонок.

– Проклятье! – пробормотала ван Арк. – Черт возьми!

Она бросила сигарету на землю и раздавила ее каблуком.