— И то, и другое.

На что она ответила:

— На следующей неделе. Только Господь ведает.

С тетей Моной всегда так. Ее визиты больше похожи на военную оккупацию. Она самая привередливая из всей нашей родни; недаром мы называем ее Мона Шиза, потому что от нее у нас шарики за ролики заезжают. Понимаете, тетя Мона любит, чтобы ее обслуживали по полной программе, а единственный вид обслуживания, который мои родители сейчас в состоянии предоставить — это в ресторане. К тому же при появлении тети все другие дела должны быть отставлены в сторону и мы обязаны нянчиться с ней, особенно первые пару суток. У меня и так хлопот был полон рот: «пыльный котел», полугодовые контрольные по всем предметам, повторное свидание с Кирстен, болезнь Гуннара... Только тети Моны и не доставало!

Информация к размышлению. Тетя Мона — старшая сестра моего отца. У нее отлично налаженный бизнес: она продает духи, импортированные из таких мест, о которых я никогда даже не слыхал и подозреваю, что она их попросту придумывает. Тетя сама пользуется этими духами; кажется, она льет их на себя все разом, потому что стоит ей только появиться поблизости, как у меня начинаются рвотные позывы, а во всем микрорайоне исчезают мыши, тараканы и прочая дикая живность.

Тетя — хваткая и успешная деловая женщина. Само по себе это неплохо; например, мама Айры тоже управляет крупной фирмой, но при этом она нормальный и приятный человек. Чего не скажешь о тете Моне. Видите ли, она не просто успешная, она успешнее, чем вы, кем бы вы ни были. И даже если это не так, уж будьте уверены — она найдет ваши болевые точки, безжалостно надавит на них и выставит вас полным ничтожеством.

Тетя Мона пашет по 140 часов в неделю и презрительно морщит нос на всех, кто пашет меньше. Она — владелица безупречного пентхауза в Чикаго и презрительно морщит нос на всех, у кого его нет. Собственно говоря, она так часто и подолгу морщится на всех подряд, что ей пришлось прибегнуть к помощи пластической хирургии и ботокса, чтобы выпрямить нос и разгладить морщины.

Само собой разумеется, тетя Мона — самый строгий судья во всем, что касается семьи Бонано. Это при том, что она сменила фамилию на «Бонвиль», потому что она звучит изысканней и потому что «Мона Бонано» уж очень похоже на дразнилку. Наверняка в детстве ее постоянно изводили: «Мона-Мона-бубона, Бонано-нано-мамано». И поскольку фамилия «Бонвиль» показалась ей недостаточно выпендрежной, тетя изменила ударение в своем имени, и теперь она не МОна, а МонА. Я принципиально отказываюсь произносить «МонА». Ее это бесит.

Оказалось, тетя собирается перевести весь свой бизнес в Нью-Йорк, так что она у нас, похоже, задержится. Конечно, она могла бы поселиться в одном из тех фешенебельных нью-йоркских отелей, где горничные моют тебе ноги и воду пьют, но тут мы имеем дело с семейной традицией, незыблемой, как десять заповедей или правило Миранды: «Вы обязаны всегда останавливаться у родственников, и все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в любой момент до конца вашей жизни».

Вот почему мама, вооружившись лимонной политурой, трет и трет мебель, пока та не начинает сверкать как новенькая.

— Постарайся вести себя прилично, когда приедет тетя Мона, — просит она меня.

— Ладно, ладно. — Подобные просьбы я слышал и раньше.

— Ты должен относиться к ней с уважением, нравится тебе это или нет.

— Ладно, ладно.

— И носи ту рубашку, которую она тебе подарила.

— В твоих снах.

Мама хохочет:

— Если эта рубашка появится в моих снах, то это уже будут не сны, а кошмары!

Я тоже не удержался от смеха: мама признала розово-оранжевое «дизайнерское» чудище худшей одежей из всех когда-либо созданных человеком. Странно, но после маминых слов таскать этот ужас показалось мне вроде не таким страшным. Безобразная рубашка превратилась во что-то вроде нашей тайной семейной шутки.

Я взял одну из маминых тряпок и принялся полировать верхнюю часть горки с посудой — маме трудновато было туда достать. Она улыбнулась — должно быть, обрадовалась, что я проявил инициативу без просьб с ее стороны.

— И что, мне придется позориться в этой рубашке на людях?

— Нет, — сказала мама. Потом, помолчав, добавила: — Может быть. — И заключила: — Скорей всего.

Я не стал препираться, потому как что толку? Когда дело касается тети Моны, шансы выйти победителем еще меньше, чем в казино племени анавана. Хотя ладно — носить эту жуть все же лучше, чем то, что предстоит маме и Кристине. Им придется носить тети Монины духи.

У входной двери раздался звонок. Мама вскинула на меня расширившиеся глаза и застыла. Знаю, о чем она подумала. Тетя Мона никогда не появляется в объявленное время. Может приехать раньше, может позже, может вообще в другой день. Но чтоб на целую неделю раньше?..

— Не-е, — протянул я. — Наверняка это не она.

Я пошел к двери, готовый к тому, что сейчас меня окатит волна сногсшибательного аромата. Но это оказалась не тетя Мона, а двое мальчишек, судя по виду, четырех- или пятиклассников. Они протянули мне несколько бумажных листков.

— Привет! Мы собираем запасное время для одного мальчика, который умирает или что-то в этом роде. Ты не хотел бы пожертвовать немного?

— А ну дайте сюда! — Я вырвал у них один листок. Это был мой собственный бланк для контракта — ксерокопия второго или третьего поколения. Кто-то пустил в обращение пиратскую копию моего официального контракта!

— Где вы это взяли? Кто вам разрешил?!

— Наш учитель, — пискнул один парнишка.

— У нас весь класс этим занимается, — сказал другой.