— Айрис, — запинаясь, вымолвил он. — Вы говорите… Айрис с вами?

— Она на корабле.

Айан сказал это по-английски, видимо, желая исключить любые ассоциации с тюремщиками этого человека.

— El barco [154] , — произнес он хрипло, будто каркнув. — Где он, этот корабль?

Ясно было, что он уже отвык от звука собственного голоса, английские слова он выговаривал медленно и неуверенно.

— Три дня пути по льду, — сказал Айан, четко и неспешно произнося слова. — К югу отсюда.

Он поименно перечислил троих, оставшихся с ней на борту «Айсвика».

— Я так понимаю, вы Эдуардо Коннор-Гомес?

— Si, — подтвердил он после долгого молчания.

— Какая у нее фамилия в замужестве?

— Думаете, я лгу?

— Просто предосторожность. Скажите ее фамилию, и покончим с этим.

Он снова надолго замолчал, и я подумал, не забыл ли он ее за все те годы, что провел в заключении.

— Сандерби, — сказал он наконец и повторил медленно по слогам.

— Хорошо, Эдуардо. Вот мое оружие.

Его автомат загремел по полу возле приоткрытой двери.

— Пит, бросьте свой «Узи» на пол тоже.

И после того, как я выполнил его просьбу, Айан сказал:

— Теперь мы безоружны. Вам нечего бояться. Так что, пожалуйста, войдите. Вы, должно быть, очень устали. У вас был длинный день. И у нас тоже, — прибавил он.

Дверь неожиданно распахнулась настежь, и из темного прямоугольника тот же голос спросил, нет ли у нас спичек.

— Там в кладовке есть лампа. Зажгите ее, пожалуйста, и поставьте на стол, чтобы я мог вас видеть.

Я тут же успокоился, так как это, больше чем все другое, убедило меня в том, что он сохранил ясность ума, невзирая на одиночество и ужасный груз в трюме, с которым ему приходилось жить. Однако, когда зажгли лампу и он вошел из темноты в каюту, я в этом усомнился.

Это был довольно низкорослый человек с печальными диковатыми глазами, близоруко взиравшими на нас из-под спутавшихся волос. Он выглядел значительно старше своей сестры, хотя ему и не могло быть намного больше тридцати, а возможно, и меньше. На вид он был практически дряхлый старец, согбенный и седовласый, с залысиной на макушке, но со свисающими до самых плеч засаленными локонами. Нечесаная борода была заправлена за расстегнутый ворот синей форменной рубахи. И он смердел. Это в нем меня поразило более всего прочего. От него воняло застарелым потом, экскрементами и еще чем-то, что со временем я отнес к рыбному запаху висящего на его тощих плечах жилета из тюленьей шкуры.

Подтянув стул, он сел лицом к нам. Кожа у него была по-цыгански темной, хотя ее было видно совсем немного за свалявшимися волосами. Некоторое время он молчал, и его руки слегка дрожали, пока он слушал неспешный подробный рассказ Айана о том, как мы сюда попали. Его лоб морщился от усилия привыкнуть к мысли о том, что его мучениям пришел конец и дверь его антарктической тюрьмы наконец отперта.

Айан рассказал ему, как муж его сестры, Чарльз Сандерби, мельком увидел корабль перед тем, как самолет, на котором он летел, разбился. О том, что это событие побудило ее снарядить экспедицию, чтобы доказать, что корабль существует в действительности.

— Она не знает о вас. Она думает, что вы мертвы. А привел нас сюда ваш брат.

Он наклонился вперед и уставился на Эдуардо пристальным взглядом, рассказывая ему о том, как Ангел, осуществляя испытательный полет, засек положение корабля, как убедил Айрис взять его в экспедицию и в итоге привел нас сюда.

— Как вы собираетесь с ним поступить? Нельзя бросить его там умирать с голоду…

— Мой брат! — взорвался он. — Вы называете этого человека моим братом?

— Тогда сводный брат.

— Нет! — в приступе необузданного гнева возразил он.

И когда Айан очень спокойно заметил, что его зовут Ангел Коннор-Гомес, тот яростно замотал головой:

— Нет, я говорю! Он мне не брат и ничего общего со мной не имеет.

— Кто же тогда?

— Есть такая женщина — Розали Габриэлли.

— Да, я знаю о ней, — кивнул Айан.

— Тогда вы знаете о том браке. Он продлился совсем недолго. Она уже была беременна. Отцом мальчика был очень плохой человек, сицилиец, Роберто Мануэль Боргалини. Ангел не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к Айрис, ни к нашему отцу!

Разволновавшись, он стал размахивать руками. Ногти его были длинными и грязными, от одежды исходила невыносимая вонь.

— Да, я так примерно и предполагал.

Айан еще дальше наклонился вперед и похлопал его по колену.

— Но мы не можем его там бросить.

Эдуардо уставился на него, открыв рот.

— Вы захлопнули над ним люк, заперли его там, внизу, среди мертвецов.

— Конечно, — кивнул Эдуардо.

— Ну, так вы не можете его там оставить. Мы потом пойдем туда и выпустим бедолагу…