Первый престолонаследник Байлин торопился к матери, чей дворец, отдельный и роскошный, как полагалось старшей жене шаха, стоял рядом. Крытый переход, ведущий к нему, был усыпан резными цветами, выполненными с потрясающим мастерством. Единственная уцелевшая галерея, оставшаяся от старых построек, созданных во времена первого шаха Турана, продолжала радовать глаз даже сейчас, и принц каждый раз, когда приходил к матери, задерживался на минутку, чтобы провести пальцами по дивным бутонам, казавшимися живыми.

Парк и сад, окружавшие дворец госпожи Ирис, считались самыми лучшими в империи. Клумбы с изысканным подбором растений, перголы и беседки, увитые цветущими лианами, за которыми непрестанно ухаживали садовники, чтобы поддержать это место во всем его великолепии и не накликать гнева госпожи. Слуги, одетые в одинаковые серые одежды, низко кланялись проходящему мимо них старшему сыну шаха. Взбежав по ступенькам лестницы, ведущей в личные покои первой жены , Байлин остановился, чтобы выровнять дыхание и войти с подобающим его положению достоинством.

Ирис ожидала сына в зале для приёма высоких гостей, согласно приличиям ей было отправлено срочное послание, что сын навестит её именно сегодня утром. Приблизившись к матери, Байлин опустился на одно колено и поцеловал ей руку, демонстрируя свою почтительность и уважение.

— Что заставило навестить меня, о достойнейший? — жгучее любопытство скользило не только в голосе, но и в движениях госпожи, — Только не рассказывай мне историю, как ты соскучился. Давай сразу по существу, не томи душу.

— Ни в коем случае, — тонко улыбнулся наследник, — я по делу. Наш уважаемый придворный маг решил подарить отцу редкостную рабыню. Дымчатые волосы и глаза, ты это можешь себе представить? Такого оттенка я не видел ни разу за всю свою жизнь, предполагаю, что и отец тоже.

— Я её отравлю, — хищная улыбка матери напоминала оскал, глаза злобно вспыхнули, трансформируя зрачок в вертикальный, — Один укус, одна царапина, и всё.

— Зачем так кардинально? — вполне искренне удивился Байлин, — У меня есть другая идея. Я хотел бы забрать её в свою коллекцию, но не могу сообразить, что может заставить отца расстаться с невольницей, которую он ещё не распробовал, а лучше бы этого вообще не случилось. Надеюсь, что ты меня понимаешь.

Старшая жена шаха перевела дух, конечно, в страсти к редкостям повелитель уступал сыну. Ярость начала спадать, уступая место желанию сыграть очередную игру или затеять интригу, которых в последнее время стало очень мало.

— Если ты так хочешь обладать этой девочкой, то нужно подумать, что предложить шаху взамен, — оживилась Ирис, Можно затеять игру в нархи, твой отец весьма азартен. А можно представить на сегодняшнем смотре кого-то из твоих белокожих певиц. Повелитель неравнодушен к хорошей музыке и чудесным голосам, да и у тебя как раз появится возможность поговорить о женщинах, обсудить их достоинства. Только не проявляй искренней заинтересованности, она может привести к совершенно другому результату, упирай на свою страсть к коллекционированию.

Байлин довольно улыбнулся, воистину оборотницы обладали куда большей страстью к интригам и выходам из запутанных ситуаций, и сейчас он просто восхищался собственной матерью, нашедшей изящный выход из положения. Конечно, он прекрасно понимал, что попади девочка в постель к шаху, и её участь оказалась бы весьма печальной, Ирис не терпела ни малейшего соперничества.

Две императорские кобры, понимающе переглянувшись, продолжили беседу уже на другие, менее волнующие темы за лёгким обедом.

Тем временем в подземелье Лена всё-таки доковыляла до того места, где решило остановиться чешуйчатое создание. В конце зала лежала небольшая груда человеческих костей, и стояло широченное ложе, накрытое мягким ворсистым ковром.

— Гостье лучшее место, — мотнула головой змея в сторону ложа.

Девушка с опаской присела. Чудовище неприкрыто тоскливо вздохнуло. Эта хоть не визжит, так что уши закладывает, да и в обморок не падает. Повисло тяжёлое молчание. Змея в упор разглядывала человечку, иномирка платила тем же.

— Ладно!

Лёгкий хлопок и яркая вспышка заставили Лену зажмуриться. Когда она приоткрыла глаза, перед ней стоял худощавый мужчина неопределённого возраста с белоснежными волосами. Полоски чешуи сбегали от висков вниз и прятались в вороте чёрной рубашки. Мягкие шаровары, тёмно-бордовый камзол без рукавов, короткие сапоги.

— У-у-у! — девушку затрясло. Ещё один оборотень на её шею, да ещё и настолько гигантский. Есть не будет — это точно. Тогда зачем ему пленница? В голове вереницей побежало множество самых разных картинок из «Камасутры».