Жак встретил Катю за оградой храмового комплекса. Они обменялись условными жестами и через боковой вход вошли в храм Амона. Катя невольно залюбовалась высоким, расписанным звёздами потолком, папирусообразными колоннами посреди зала, каменными лестницами, ведущими на балюстраду.

Жак торопил Катю, но ей не хотелось уходить из этого наполненного солнечным светом зала. Она торопилась запомнить расположение обелисков и стел, она искала глазами статую Амона, которую ей вскоре предстояло обнять.

– Вон она! – угадав Катины мысли, подсказал Жак.

Статуя бога стояла в алькове в восточном крыле зала. Это была выполненная из розового гранита фигура юного фараона. Голову юноши венчала корона с пером богини Маат*. Левой ногой фараон словно выступал вперёд. Статуя называлась «Идущий Амон».

– Идём! – Жак потянул Катю за руку. – В храм прибывают люди. Тебя могут узнать.

Катя оглянулась. В самом деле, в зале появились первые горожане, сановники, воины. Им навстречу бежали жрецы. До начала церемонии оставалось не более получаса. Катя вняла голосу разума и поспешила покинуть зал.

В келье-библиотеке было уютно и тихо. Жак налил Кате чечевичной похлёбки и извинился, что не может предложить «царевне» ничего лучше. Катя, которая почти ничего не ела со вчерашнего дня, с аппетитом позавтракала и сказала, что чечевичная похлёбка отныне будет её любимым блюдом.

Потом Катя описала Жаку внешность своей служанки, и он отправился к главному входу встречать Мерит. На полчаса Катя осталась наедине со своими сомнениями, надеждами, страхами. То, что ей предстояло сделать, казалось одновременно и простым, и невыполнимым.

«Удастся ли Сенмуту поднять солдат? Пойдут ли солдаты освобождать своих офицеров? Останутся ли офицеры верны присяге и трону? И придут ли они на помощь в нужный момент?»

Катя нервничала, потирала руки и никак не могла успокоиться. В это время появилась Мерит. Она положила на стол два холщовых мешка, виновато склонила голову и отступила к дверям.

– Мерит, почему ты принесла и то и другое? – спросила Катя, пересмотрев содержимое обоих мешков. – Я же приказала тебе отнести на место ТЕ вещи.

– О Лучезарная! Не гневайся на меня! Я не смогла отличить новые вещи от старых. Я побоялась опоздать и поэтому принесла оба мешка. Надеюсь, ты сможешь найти нужные вещи.

Катя незаметно активизировала сканер на указательном пальце. Взяв в руки платье, она тут же «прочла» выходные данные копировщика. Точно так же были опознаны дубликаты туфель и украшений. Подлинные вещи Хатшепсут Катя сложила в один из мешков и отдала его Мерит.

– Вот. Храни это пуще глаза! После церемонии отнесёшь на прежнее место.

– Слушаюсь, моя госпожа, – улыбнулась Мерит.

– А теперь помоги мне одеться…

Катя расправила в руках праздничное платье и вдруг замерла, прислушалась.

– Что, моя госпожа? – испуганно спросила Мерит.

– Странно, – задумчиво произнесла Катя. – Меня как будто кто-то окликнул. Кто-то очень далёкий. Странное ощущение… Ну ладно. Одеваться!

Всё громче, всё отчётливее становился гул голосов собравшихся в храме людей. Запели хористы, Верховный Жрец начал перечислять имена, славные дела и подвиги прежде-царствовавших фараонов. В это время Жак-Неферхотеп кашлянул за дверью.

– Можно, входи, – разрешила Катя. – Я уже одета.

Вошедший жрец посмотрел на Катю и не удержался от комплимента:

– Вылитая Хат…

Неферхотеп хотел сказать «вылитая Хатшепсут», но, заметив Мерит, осёкся и сам себя поправил:

– Вылитая богиня Хатхор!

Мерит склонила перед жрецом голову и отошла к окну.

– Прошу тебя следовать за мной, Лучезарная, – сказал Неферхотеп. – Я проведу тебя в уединённое место, откуда ты сможешь всё видеть и слышать, откуда всего двадцать шагов до статуи Амона.

– Мерит, оставайся здесь, – приказала Катя. – Я позову тебя, как только ты мне понадобишься…

Когда Мерит осталась в библиотеке одна, ей тоже вдруг почудилось, что кто-то её окликнул. Она вздрогнула, подбежала к окну и посмотрела на север. Кто мог позвать её из неизвестной дали? Неужели Джет, паж Лучезарной?

«Ах! Конечно же, это он!» – подсказало сердце Мерит…

Спустившись в тронный зал, Катя и Жак спрятались в нише, закрытой тростниковой ширмой.

– Это я придумал поставить тут ширму, – похвастался Жак.