– Вот уж не думала, что в сенет можно выиграть должность пажа… Ну а что было после игры? Царевна задавала тебе вопросы по истории и географии. Не так ли?

«Откуда она знает, какие вопросы задавала царевна? – подумал Иван. – Однако отпираться бессмысленно. Анхен, видимо, хорошо осведомлена обо всём, что было на экзамене. Кто-то из экзаменуемых успел ей обо всём рассказать. Но вот интересно: зачем ей нужно знать, какие именно вопросы задавала мне Хатшепсут? Скорее всего, Анхен действует по заданию своего родственника – Сетнанх-сенеба. Тот сам хочет отправиться на поиски сокровищ атлантов и боится, как бы Хатшепсут его не опередила».

– Вы правы, сударыня, Лучезарная действительно задавала мне вопросы по истории и географии. Но почему это так вас интересует?

– Я лишь хотела убедиться, что вопросы были одинаковы для всех, – с улыбкой ответила Анхесенамуи. – Мой внук тоже сдавал сегодня экзамен. Но не так успешно, – Анхен сделала неопределённый жест рукой и добавила: – Молодой человек, я хочу дать тебе ценный совет. Протекция Хепра – хорошо, доброжелательность царевны – просто прекрасно, но покровительство первого министра – это сейчас самое для тебя необходимое. Найди время для визита к Сетнанх-сенебу. Он хочет с тобой познакомиться.

– Вряд ли я сегодня смогу это сделать, – ответил Иван.

– Смотри не пожалей об этих словах… Желаю тебе угодить царевне.

Сказав это, Анхесенамуи вернулась в кухню, а Иван задумался.

«Теперь понятно, откуда у этой фурии такие точные сведения о вопросах царевны. Оказывается, её внук тоже держал сегодня экзамен. Знать бы ещё, как его зовут и до какого вопроса он дошёл».

Иван знаком подозвал служанку:

– Мерит, ты не знаешь, как зовут внука этой правительницы?

– Господин, у Анхен нет никакого внука, – ответила Мерит. – У неё вообще никого нет. Только двоюродный брат – могущественный Сетнанх-сенеб.

– Зачем же она меня обманула? – нахмурился Иван.

– Во дворце редко кто говорит правду. К этому вам нужно привыкнуть…

Как только Мерит ушла, Иван взялся левой рукой за подбородок. Со стороны могло показаться, что юный паж о чём-то размышляет. Но Иван в это время говорил с дедом по спайфону.

– Дед! Дед, ты слышишь меня?

– Слышу, конечно.

– Дед, наши дела не так хороши, как мы думаем.

– Да, Ваня, ты прав, – со вздохом ответил Константин Макарович. – Наше вмешательство в Историю усугубляется с каждой минутой. Золотые пластины с письменами атлантов вывезены из Эдфу. Клаус оказался в темнице. Ты, Ваня, – чисто случайно, – занял место Сенмута, а Катя – на целую неделю! – готовится стать царевной… Да после такого варварского отношения ко Времени История будет переписана наново! А кто во всём виноват? Конечно, я, профессор Жуков. А кого ещё винить?! Ума не приложу, как нам вернуть всё на круги своя.

Иван подождал, пока дед выговорится, и сказал:

– Дед, я сейчас не об этом. Ты слышал, о чём говорила эта Анхен?

– Слышал. Ты правильно сделал, что отказался идти на поклон к Сетнанху. Его цель нам ясна: он хочет сделать тебя своим осведомителем. А вот о его дальнейших планах мы пока ничего не знаем. Пошлю-ка я муху вслед за Анхен.

Всего в тридцати шагах от покоев царевны начинались владения могущественного Сетнанх-сенеба.

У него были своя гвардия, своя разведка, свой флот и даже своя тюрьма. Этот человек сосредоточил в своих руках все силовые структуры страны Та-Кемет и мечтал только об одном – однажды сделаться фараоном.

Воплощению этой мечты в жизнь мешали только два человека – нынешний фараон Тутмос и будущий фараон Аменемес. Как было бы хорошо расправиться с тем и другим поскорее. Но Сетнанх-сенеб привык делать всё наверняка. Поэтому он ждал удобного момента, не желая рисковать ни своей жизнью, ни своим положением при дворе.

Его долготерпение было сродни долготерпению паука, который днями может неподвижно сидеть в центре паутины, поджидая жертву, а потом быстро обездвижить её и пожрать…

Анхесенамуи вошла в кабинет брата без стука. Следом за ней влетела зелёная мушка. Она сделала круг над столом, заваленным папирусами, и села на стену. В ту же секунду Сетнанх-сенеб шлёпнул по ней мухобойкой.

– Ненавижу мух. Они разносят заразу, – сказал он, садясь за стол.

Сетнанх-сенеб был высок ростом и как мумия тощ. В свои пятьдесят пять лет он оставался на удивление подвижен, крепок, здоров. Изрезанное морщинами лицо выдавало натуру волевую, несгибаемую. А белизна жреческого одеяния контрастировала с чернотой помыслов главы Дома Покоя.