Шрифт:
Разноцветно светящаяся реклама предлагала:
«Увлекательный исторический фильм
из жизни проклятого прошлого
ТЁМНЫЕ СИЛЫ — ГРИГОРИЙ РАСПУТИН И ЕГО СПОДВИЖНИКИ
1-я и 2-я серии в один сеанс».
— Ой, я видела первую серию, — вспомнила Роза. — Там такие есть сцены с женщинами...
И она стыдливо хихикнула.
— Посмотрим сцены, — сказал матрос. — Революционер должен всё знать. Всё, против чего он борется. Идемте, Роза. Как раз время. Сейчас склянки будут бить.
У входа стоял поручик Линьков, дымя папиросой и решая, стоит ли идти в кино.
— Здравия желаю, товарищ поручик, — приветствовал его матрос. — Познакомьтесь: моя революционная подруга Розалия Ефимовна. Мы освободили угнетённый царским режимом еврейский народ и теперь сообща строим новую жизнь.
Поручик с радостью познакомился с девушкой.
— Пойдёмте на две серии в одном котле, поручик, — предложил матрос. — Посмотрим, как расправились с негодяем Распутиным без суда и следствия господа великие князья. А мы своих предателей сегодня защитили от народа.
— Их ждёт суд.
— И там их пожалеют. А то ещё и до суда отпустят. Вот тогда они себя покажут. Нас они не пожалеют, и будем мы с вами вспоминать, когда к Богу в рай пошлют, как мы их спасали.
БЕГСТВО
Первая ночь в Быховской гимназии, превращённой в тюрьму, для Маркова была тяжёлой. Несколько раз просыпался, испуганный приснившимся: то ему снилось, что он увяз в грязи на Бердичевской дороге и не мог идти, а со всех сторон подступали солдаты, то видел Марианночку и Леонидика, прощающихся с ним, машущих ручками, а он уходил от них куда-то во тьму; то под утро привиделось, что его схватили под руки и тащат куда-то на расправу, однако, как оказалось, соседи по комнате — старый приятель по Академии Романовский и Деникин — будили его, заспавшегося, на завтрак.
Проснулся, увидел низкий сводчатый потолок, окна с решётками, пропускающими мало света, толстенные стены. Бывший католический монастырь, а теперь тюрьма, охрана, неизбежный суд с неизбежным смертным приговором. Поднялся без улыбки, без привета, хмуро сказал:
— Простите, господа. Не выспался после дороги.
В столовую на первый этаж шли по тёмной лестнице.
Внизу генерал Корнилов приветливо здоровался со всеми, особенно с бердичевцами. Деникину сказал:
— Очень сердитесь на меня за то, что я вас подвёл?
— Полноте, Лавр Георгиевич. В таком деле личные невзгоды ни при чём.
Марков услышал это. Сказал сидевшим с ним за столом Деникину, Романовскому [6] , Лукомскому [7] :
— А я считаю, что наши бердичевские приключения весьма полезны. Надо привыкать к тому, что может ждать в дальнейшем.
— Всё зависит от нас, — осторожно сказал Романовский. — Если мы будем покорно ждать расправы, то, конечно, надо готовиться.
6
Романовский Иван Павлович (1877-1920) — участник Русско-японской и Первой мировой войн. Генерал-майор (1916). 1-й генерал-квартирмейстер Ставки Верховного главнокомандующего. Георгиевский кавалер. Участвовал в Корниловском мятеже. Принимал участие в формировании Добровольческой армии, с февраля 1918 года начальник её штаба. Участник «Ледяного похода». С января 1919 года — начальник штаба главнокомандующего Вооружённых сил Юга России (ВСЮР), затем его помощник. В1920 г. эвакуирован в Константинополь, где был убит.
7
Лукомский Александр Сергеевич (1868-1939) — генерал-лейтенант (1916). В 1914-1916 гг. начальник канцелярии военного министра, его помощник; с октября 1916 г. — генерал-квартирмейстер Ставки. В июне-августе 1917 г. — начальник штаба главковерха Л.Г. Корнилова, участвовал в организованном им выступлении. С декабря — начальник штаба Добровольческой армии, затем — её представитель при атамане ВВД. С августа 1918 года — заместитель председателя деникинского правительства, так называемого Особого совещания, и помощник командующего Добровольческой армией, с октября — начальник Военного Управления. С октября 1919 г. по февраль 1920 года — председатель Особого совещания. В марте эмигрировал в Константинополь, где был представителем Русской армии при союзном командовании. Жил в Югославии, CШA, Франции, был помощником великого князя Николая Николаевича.
— А что делать? — резко вскинулся Марков. — Бунтовать? Бежать?
— Поговорим об этом не здесь, — остановил его Лукомский.
Деникин взглянул на Маркова с сочувствующим любопытством и подтвердил:
— Да. Не здесь.
Всего арестованных в быховской гимназии было человек 20. После хорошего офицерского завтрака с настоящим кофе все вышли на прогулку в большой двор, окружённый высоким забором. Вдоль забора — деревянный тротуар на случай грязи после дождя. У железных ворот — охрана. Марков легко узнал текинцев. Корнилова охраняет его полк! Едва появился вблизи худенький маленький быстрый Лавр Георгиевич, как солдаты дружно взяли винтовки «на караул» и прокричали что-то на своём языке. Генерал им ответил.
Оказалось, что прогулка — это вовсе не время, установленное тюремным режимом. Здесь гуляй хоть целый день. И комнаты не закрываются — расхаживай по гостям. И куда смотрят комиссары?
Комиссары попытались исправить это положение. Марков и Деникин, продолжая прогулку, вспоминая последнее неудачное наступление в июне, проходили мимо ворот, когда с улицы к забору подошли бердичевские сопровождающие из Совета во главе с Костицыным. Солдаты-текинцы немедленно направили на них винтовки и закричали: «Нет хода! Тюрьма закрыт! Кругом марш!» Костицын начал возмущённо объяснять, что они имеют право, что в тюрьме беспорядок и они должны его ликвидировать, даже достал свой документ, но солдаты, угрожающе направляя винтовки, кричали: «Ходи улица! Тюрьма нет хода!»
— Караульного начальника вызывайте, — не отступал настойчивый Костицын.
Эти слова текинцы понимали, и вскоре появился заспанный хорунжий с начищенной до сияния шашкой. Тот неё понимал, но был непреклонен:
— Посторонние не допускаются. Проверять тюрьму можно только по приказу из Могилёва, из Ставки. Другие документы не принимаются.
Костицын продолжал доказывать своё, и тогда хорунжий приказал солдатам открыть ворота, выйти и удалить посторонних подальше от территории. Члены Совета подчинились, но Костицын, уходя, громко обещал разослать во все концы телеграммы с жалобами на самоуправство и беспорядок в тюрьме.