Эпилог

Jetta – I'd Love to Change the World

Два года спустя

Макс

– Макс! –зовет с первого этажа Хез, - спускайся давай, одного тебя все ждут!

 Беру трость и выхожу из спальни. Пока я хожу с тростью, но все-таки хожу. Я жив. Она меня вытащила, ее любовь, забота и упорство. Она такая же упертая, как и я.

Сегодня моим пацанам Чейзу и Майклу Кингам два года и ровно два года, как я попал в аварию, получив травму позвоночника, сломанную руку, два ребра и кучу ссадин. Моя реабилитация проходит и сейчас и еще не окончена. Пришлось заново учиться ходить, но доктора говорят, что восстановление будет полное.

Два года я работал над собой и это стоило немалой выдержки. Чувствовать себя живым куском мяса было отвратительно. Я сел в инвалидное кресло, потом пошли тренировки опорно-двигательного аппарата, стимуляция нервных окончаний и почти к концу года я встал на костыли. Новый год тренировок, и костыли сменились тростью. Еще полгода и я смогу ходить сам.

Со мной почти все время был Пит, он давал мне сил не раскисать перед Хез, когда казалось, что я не смогу подняться и наступала полная апатия. Я не мог перед ней быть слабым и беспомощным, ей и без того было тяжело. Она была вымотана родами, бессонными ночами и переживаниями за меня, еще и взяла на себя бизнес за время моего отсутствия. Моя маленькая и капризная девочка превратилась в настоящую самодостаточную женщину и железную бизнес-леди. Она посвятила себя полностью, самоотверженно мне и детям.

Можно сказать, мы с Питом помогли друг другу, подняв меня на ноги он понял собственные проблемы. И теперь мой друг смог стать счастливым, наконец, осознав, на что заслуживает.

Питер с Бриджит крестили мальчиков и теперь у меня есть семья, большая и дружная - Кинг, Аддерли, Дэвис и Фолиэтти.

Захожу в гостиную, за столом уже собрались Вернон с Сильвией, Лорен и Мелани, Питер с Амандой, Марк с Бриджит, наша новая сиделка Шелли и Хез, держащие Чейза и Майкла на руках.

– Ну что? –Хез внимательно смотрит на меня, - готов?

– Да, - сажусь на стул рядом с Хез, Шелли отдает мне Чейза, а Милли вносит именинный торт с двумя зажженными свечами. Все поют Happy Birthday и мы с Хез задуваем свечи.

Все дружно аплодируют, и мы разрезаем торт. Раскрываем подарки. Сегодня у нас праздник, это и мой второй день рождения.

Вечером гости расходятся по приготовленным спальням. Сижу между детских кроватей с книжкой в руках. В дверном проеме возникает Хез.

– Пойдем, - тихо шепчет, - кажется, уснули.

Беру трость и стараюсь подняться, не создавая лишнего шума. Встречаюсь с ней в дверях. Она смотрит на мальчишек, улыбаясь.

– Они не могут без тебя.

– Они мои сыновья.

– Такие же упертые, все в папочку.

– И такие же своевольные, как мама.

– Ну хоть что-то они должны были унаследовать от меня?

– Не лучшее качество.

– Но ты же с ним смирился? Ведь я запала тебе в душу именно такой.

– Да, - я киваю и поправляю ее выбившуюся прядь волос, - с этим не поспоришь.

Мы идем, взявшись за руки, в нашу спальню. Захожу, и усевшись на кровать ставлю трость у прикроватной тумбы. Снимаю вещи и иду в душ. Замотав полотенце на бедрах, беру трость, у дверцы в душевую и выхожу в спальню.

– Я тебя уже заждалась, - Хез лежит на кровати в распахнутом халате, на ней корсет и маленькие трусики из тонкого полупрозрачного кружева.

– Новые вещицы, не помню таких, - ставлю трость у тумбы и ложусь рядом с Хез.

– Ага, специально прикупила.

– Твою мать, Хез, – поднимаюсь на локте, нависая над ней, и провожу рукой от колена к бедру, - ты же знаешь, как такое на меня действует.

Она закусывает губу, пытаясь спрятать улыбку. Наклоняюсь и освобождаю поцелуем губу из захвата.

– Я была уверена, что тебе понравится, - она шепчет мне в губы.

Провожу рукой по ее уже мокрым трусикам, ее руки скользят по моей спине от лопаток до поясницы, и она стягивает с меня полотенце.

– Сегодня отчасти и твой день рождения и это мой подарок.

– Ты сама и есть самый лучший подарок, - снова наклоняюсь оставить поцелуй у нее на ключице.

Прохожусь дорожкой поцелуев от ее подбородка до груди. Расстегиваю корсет. Она сглатывает и из груди вырывается стон. Провожу губами и языком по ее груди, сминаю ее трусики в руке, она широко ставит ноги и смотрит мне в глаза. Я готов в нее войти. Она берет меня за руку и мы скрещиваем пальцы.

– Я люблю тебя, Макс.

– И я люблю тебя, - я вхожу в нее. Она не закрывает глаза, стараясь не нарушить наш зрительный контакт. И снова поцелуй с новым толчком. Но это уже не просто секс, для нас это что-то иное, более интимное и сокровенное. Я был ее тенью, а она стала моим светом и в ней отражение всей моей жизни. И я никому это не отдам.

Все, что с нами случается – это практика жизни. Это практика, потому что действительность бьет тебя, а ты наносишь ей ответный удар, это обучает и это закаливает. Некоторые люди называют это риском, некоторые называют борьбой. И я борюсь, я не могу потерять себя, поэтому я фокусируюсь ... На иронии событий. То, как много времени мы растрачиваем впустую, подстёгивает меня к этой борьбе. Трудно это осознать, но если ты постиг это, ты будешь об этом знать и обретёшь свободу: свободу мысли и действий. Потому что свобода – это чувство, когда у тебя нет ничего, но ты владеешь всем.