– Я хочу, чтобы ты вошел в меня, – прошептала она.

– Это приказ начальницы? – ухмыльнулся он.

– Да. Черт тебя дери, да!

Он стянул футболку и штаны. Одного вида его обнаженного тела в этом золотистом свете оказалось достаточно, чтобы довести ее до грани исступления. Когда Калеб подмял ее под себя, Джейн повернула голову набок, но он обхватил ее за подбородок ладонями и заставил взглянуть ему в зеленые глаза. И они показались ей бездонными омутами, и у Джейн вдруг возникло такое чувство, будто они были знакомы в другой жизни, будто все это время она ждала его здесь, в этом мире, чтобы обрести смысл жизни в его взгляде.

Когда он вошел в нее, с ее губ сорвался стон.

Прошлая ночь была безумной, горячечной и страстной, на этот же раз все было совсем по-другому. Сегодня утром он занимался с ней любовью так, как ни один мужчина до него. Она видела в его глазах желание, и он ни на миг не отвел от нее взгляда. Они достигли кульминации одновременно, и Джейн видела, как расширились зрачки Калеба, когда он кончил, однако же он продолжал не отрываясь смотреть ей в глаза, в то время как она, сотрясаемая дрожью, дугой выгибалась под ним. Когда волна наслаждения понемногу схлынула, он наклонился и поцеловал ее. А потом прошептал:

– Я люблю тебя.

Джейн не поверила своим ушам. Он что, только что сказал, что любит ее? Она вгляделась в его лицо, пытаясь разгадать его намерения. А он лишь улыбнулся, посмотрел на нее и снова повторил:

– Я люблю тебя, Джейн.

– Правда?

– Правда.

– У тебя просто временное помрачение рассудка. Потому что я старше тебя. Как ты это назвал? Зрелая.

Калеб вздохнул, скатился с нее и устроился рядышком, подперев голову рукой.

– Жаль, что ты не можешь увидеть себя моими глазами, – сказал он.

– И что я бы увидела, если бы могла?

– Ты увидела бы самую потрясающую, самую добрую, самую умную и самую красивую женщину, которую тебе посчастливилось встретить в своей жизни.

– А не кажется ли тебе, что ты пришел к выводу, что любишь меня, слишком скоропалительно?

– Мне – нет, – отозвался он. – Вот уж не знал, что нужно сначала выждать положенный срок, прежде чем признаваться кому-то в своих чувствах. Мне кажется, я понял это сразу же, как только тебя увидел, и до смерти перепугался. Но я не собираюсь всю жизнь жить в страхе.

Джейн вспомнились слова Грейс о том, что нельзя позволять страху занять какое-то место в своей жизни. И все же она не была уверена, что готова обнажить перед ним свое сердце. Калеб молод. Он может позволить себе действовать в любовных делах очертя голову. А Джейн – нет. Она отдавала себе отчет в том, что уже влюблена в него и этого не изменишь. Но почему-то от одной мысли о том, чтобы признаться в этом вслух, ей становилось не по себе.

– Ничего страшного, – сказал он. – Ты не обязана немедленно признаться мне в любви в ответ. Я потерплю. Скажешь, когда будешь готова.

– Я не ослышалась? – переспросила она и, протянув руку, провела ногтями по его обнаженной груди. – Да уж, не знаю, как насчет терпения, а самоуверенности тебе точно не занимать.

Калеб засмеялся:

– Когда самоуверенность – единственное, что у тебя имеется, без нее никак!

– Ладно, давай не будем торопить события. Посмотрим, как все получится.

Калеб наклонился к ней и снова поцеловал:

– Если вчерашняя ночь и сегодняшнее утро – это и есть твое представление о том, что значит «не торопить события», я только за. – Потом он неожиданно отодвинулся и взглянул на нее. – Меня немного беспокоит только одно.

– И что же это?

– Ну, мы же никак не предохранялись.

– Все в порядке, – заверила его Джейн. – Я принимаю таблетки.

– Правда?

– Да. Как по расписанию, каждое утро.

Облегчение в его взгляде почему-то было слегка окрашено грустью.

– Значит, ты ведешь активную жизнь?

– Ты имеешь в виду, в сексуальном плане?

– Угу.

Джейн рассмеялась. Знал бы он!

– А ты ведешь активную жизнь?

– Нет, – ответил он. – У меня давно уже никого не было.

– Давно – это сколько?

– Не помню точно. Месяцев шесть, наверное. И она была моей постоянной девушкой.

Джейн покачала головой:

– Если шесть месяцев в твоем понимании давно, то у меня никого не было с доисторических времен.

– Зачем тогда ты принимаешь таблетки? – засмеялся Калеб.

– Сама не знаю. Наверное, потому, что еще надеюсь. А может, просто по привычке. К тому же они хорошо действуют на кожу.

Он снова наклонился и коснулся губами ее губ:

– Что ж, в таком случае не вижу никаких причин, почему бы нам с тобой не попрактиковаться еще перед тем, как я вернусь к работе.