На обратном пути я проходила мимо комнаты Янтаря. Замерла на несколько секунд, озадачив конвой, даже подняла руку, чтобы постучать, но в последний момент отдернула и как можно быстрее зашагала к себе.

Завтра действительно предстоял насыщенный день.

Тая растолкала меня в полдень в совершеннейшей панике. До церемонии осталось каких-то три часа, а я до сих пор не одета, не умыта, не накормлена, и Император с нее за это три шкуры снимет. Я наблюдала, как она мечется по комнате, из-под одеяла и не могла заставить себя подняться. Разбитость и подавленность никуда не делись. Вчера я долго ходила туда-сюда, словно тигр в клетке, не в силах сомкнуть глаза, а сейчас мечтала остаться в кровати навсегда.

— Ваше высочество! — возмущенно всплеснула руками Тая, когда сообразила, что бегает уже полчаса, а я не соизволила даже сесть.

Я вздохнула и с сожалением откинула одеяло. Меня тут же подхватили, потащили и закрутили в вихре каких-то совершенно бессмысленных действий, необходимости которых я не понимала. Я вчера со злости назвала Янтаря марионеткой, а на деле сама оказалась ничуть не лучше. Сейчас меня искупают, оденут, причешут, выдадут замуж, не спрашивая мое мнение ни в одном из этих действий.

На душе было паршиво, как никогда. К тому же, прокручивая события вчерашнего вечера на свежую голову, я начинала чувствовать себя виноватой. И перед кем бы? Перед Янтарем!

Нет, я винила себя вовсе не за встречу с Рианом. Во-первых, я действительно понятия не имела, что он полезет с объяснениями и поцелуями, и не видела причин, по которым я должна была еще раньше прекратить общение с ним. Во-вторых, теперь гвардейца мне стало даже немного жалко, но я была рада, что он сказал об этом сейчас. Можно будет ограничить общение с ним и перестать делать человеку больно своим вниманием.

Но Янтарь имел право злиться. Увидеть невесту, пусть и навязанную, в объятиях старого врага за сутки до свадьбы — приятного в этом мало. Особенно если учесть наметившееся в наших отношениях затяжное и даже прогрессирующее перемирие и припомнить, что буквально за час до этого он приходил с извинениями. И вместо того чтобы вспылить в ответ, мне стоило попытаться объяснить происходящее.

Я же накричала на него, обозвала, да еще и выставила все так, будто я жаждала этой встречи и этого поцелуя. И теперь чувствовала себя на редкость отвратительно. Настолько, что хоть прямо сейчас бросай все и беги к нему просить прощения.

Кто бы еще меня пустил. Жениху разрешено увидеть невесту в день свадьбы только у алтаря…

Разговор с Императором после ночи размышлений тоже предстал передо мной совсем иначе. Если поначалу все затмевала злость, то затем на смену ей пришло странное чувство опустошенности, а вместе с ним понимание того, что я действительно никак не могу изменить происходящее и пора начать принимать его как должное.

Да, я не хочу этой свадьбы. Но она все равно состоится.

Дейрек женился на Елении, чтобы остановить зарождающийся бунт в восточных провинциях, зачинщиком которого был ее отец. Дианир — на Грейс, потому что воины Мглистых Островов — опасная сила, которой нужно отдавать дань уважения во избежание конфликтов. Мой собственный отец женился в первый раз на принцессе Салара, небольшого королевства по ту сторону гор, в попытке уйти от имперского влияния. А моя мать была дочерью владельца большей половины алмазных шахт Аверна, которому, после того как он разбогател, был в спешном порядке пожалован графский титул.

Кто из них выбирал свою судьбу? У кого из них было на это право?

Я посмотрела в зеркало. На расшитое жемчугом белоснежное платье, на волосы, в которых, как маленькие звезды, сверкали украшенные бриллиантами шпильки, в собственные испуганные глаза. Закрыла их. Выдохнула. Открыла.

И улыбнулась.

Получилось несколько вымученно, но, пожалуй, уже лучше, чем мрачная или, хуже того, заплаканная физиономия, которую Император уж точно не оценит.

— Вы самая красивая невеста во всей Империи! — провозгласила Тая, отступая на шаг, чтобы полюбоваться на дело рук своих, и в голосе ее слышалось неподдельное восхищение, добавившее моей улыбке чуточку искренности.

Я поднялась и подошла к окну. Длинный кружевной шлейф непривычно оттягивал спину назад, заставляя держать осанку. Воздушники расстарались для императорской свадьбы: безоблачное небо сияло почти ослепительной голубизной, а на покрытые сверкающим снегом крыши города было почти больно смотреть.

— Ваше высочество, экипаж подан.

Сердце пропустило удар. Момент, когда уже окончательно ничего нельзя будет изменить, приближался с неотвратимостью весенних паводков.

Если бы не парадные, полностью белые с позолотой мундиры гвардейцев, то по их мрачным и полным решимости лицам я бы решила, будто меня ведут на эшафот, а не под венец. Интересно, что они делают в первую очередь сейчас? Охраняют меня от покушения или следят, как бы не сбежала, поддавшись предсвадебной панике?

…А еще в голове крутилась нелепая мысль — вот смеху не оберешься, если кто-то из них сейчас, чеканя шаг, наступит на мой шлейф…

Я представила, как ткань с надрывным треском оборвется, оставляя меня с грустно висящим на трех ниточках куском. Или как я взмахну руками и смешно опрокинусь назад. Как переполошатся остальные гвардейцы, решив, что на меня напали. В каком ужасе будет Император, когда ему предъявят слегка помятую невесту со сбившейся прической и крупным черным отпечатком ступни на платье.