Филипп прокладывал нам дорогу через толпу, время от времени пользуясь мешком с одеждой в качестве толкателя, чтобы пододвинуть людей в сторону. Я держалась позади и пыталась не слишком глубоко дышать, потому что здесь, на рынке, к запахам тоже нужно было привыкнуть.

Через некоторое время Филипп остановился, потому что перед нами образовалось скопление людей, шум которых и без этого уже усилился оглушительным барабанным боем. Как оказалось, здесь было, на что посмотреть. Сгорая от любопытства, я проталкивалась вперед.

Объекта всеобщего внимания было легко узнать: мужчина с благосклонной улыбкой в развевающемся красном одеянии шествовал по площади, кивая и махая по сторонам. Один из идущих сбоку и отбивающих барабанную дробь слуг, шел впереди и горстями разбрасывал монеты, отчего стало также понятно, почему стоящая поодаль публика постоянно наклонялась и дралась, издавая крики радости.

Вооруженный сопровождающий конвой прикрывал мужчину в красном от толпы, но все же, он, кажется, искал близости с народом. Стоящей на коленях на краю площади женщины, которая сложила руки к молитве, он клал благословляющим жестом руку на голову, и, когда другая женщина подавала ему своего младенца, он рисовал ребенку на любу знак креста.

— Кто это? — поинтересовалась я у Филиппа. Мне пришлось кричать, так как в таком шуме он бы меня не понял.

— Это кардинал! — крикнул он в ответ.

Кардинал? В этом времени был только один французский кардинал, о котором я слышала.

— Ты имеешь в виду Ришелье? — удостоверилась я.

Филипп кивнул, а я немного смутно попыталась вспомнить, что я читала о Ришелье. Мало того, что он был правителем церкви, - или скорее коим он все еще и являлся - но и могущественным государственным деятелем, возможно, даже могущественнее самого короля, чьим главным министром он слыл. Он считался чистой воды интриганом и держал огромную сеть шпионов, которые работали на него по всей Европе. В романе «Три мушкетера», который основывался якобы на фактах, он был ненавистным противником королевы – и вместе с тем одновременно враг героя Д’Артаньяна, который почитал королеву и отдал бы за нее жизнь.

С любопытством я рассматривала тонкое, скорее заурядное лицо поверх шелкового воротника, который белоснежно выделялся на фоне светящегося красного цвета. Я не могла вспомнить даты его рождения, но ему должно было быть примерно сорок. С ухоженной эспаньолкой и аккуратно подстриженными волосами под кардинальской шляпой он был похож скорее на бухгалтера, чем на церковное высокопоставленное лицо. Его одежда и его благословляющие жесты указывали на его духовное состояние, но каким-то образом, кажется, это походило на выход на сцену и выглядело просчитанным. И это напоминало о том, что в это время церковная и светская власть еще не были разделены.

Даже Папы Римские содержали собственные войска, принимали участие в войнах и определяли, кто станет императором или королем. Только этим можно было объяснить, что кардинал мог быть министром и указывать королю, что делать. Большинство мужчин этого времени были рукоположены в сан священника не для того, чтобы заботиться о спасении душ, а для того, чтобы преуспеть в профессиональном плане - церковь была идеальным трамплином для политической карьеры.

— Никто в Париже не сделает и шага, не предупредив кардинала, — крикнул мне Филипп через плечо. — А кардинал не сделает и шага без своей лейб-гвардии. — Он выглядел нервным. Когда ему прямо под ноги закатилась монета, он не нагнулся, чтобы поднять ее, а презрительно пнул ее в сторону. По всей видимости, он не принадлежал к поклонникам Ришелье.

Я непроизвольно подняла руку и почесала затылок. От такой жары я начала потеть, кожаный ремешок сумки натер кожу. Но от растирания и царапания кожи зуд не прекратился. Наоборот, он усилился, да так, что кожа начала гореть. Я испуганно задержала дыхание и торопливо огляделась. Кто-то наблюдал за мной, я чувствовала это, и этот зуд был доказательством, что от этого человека исходила опасность! Люди пробивались вперед и приветствовали возгласами ликования кардинала, но никто из них особенно не бросался в глаза.

До тех пор пока я на какую-то долю секунды не увидела появление и исчезновение лица, которое заставило меня в ужасе жадно хватать ртом воздух. Я сразу же его узнала, хотя и увидела его, так же как и в первый раз, только на одно мгновение. Это был человек в берете, который в 2011 году стоял внизу перед моим отелем и смотрел наверх. И вот теперь он был здесь. Путешественник во времени.

Испугавшись, я вытянула шею и оглядела толпу, но незнакомец исчез. Зуд еще не прекратился, так что он должен был быть где-то поблизости.

Процессия с кардиналом продолжала тем временем двигаться. Эскортируемый своей гвардией, шагающий мимо, Ришелье бросал людям монеты и от этого ликовал. Толпа позади него начинала растворяться, люди снова расходились. Я радовалась, что мы могли продолжить наш путь. Теперь уходим отсюда!

Филипп проталкивался сквозь толпу, и я пыталась следовать за ним, когда один из мушкетеров, из только что прошагавшей мимо постохраны, привлек мое внимание. Он был высок и атлетического телосложения, с широкими плечами и мускулистыми бедрами. На нем была украшенная пером, натянутая на лицо черная шляпа, отполированные сапоги поверх обычных брюк до колен и накидка с вышитым белым крестом. На его локтевом сгибе покоилась винтовка, в то время как его свободная рука небрежно касалась рукояти шпаги.