И она сделала это. Она потащила меня в свою спальню, пышно убранную комнату с кроватью под балдахином и бело-золотой расписанной мебелью. К ней примыкало что-то вроде проходной гардеробной величиной с двухместный гараж, почти что переполненной шикарными шмотками. Мари вытащила охапку одежды, которую, как она утверждала, она в любом случае не будет носить.

Она разложила наряды на кровати и настояла, чтобы я все примерила, что я и сделала - сначала с неохотой, а затем все больше воодушевляясь. Все отлично сидело на мне, только подол волочился по полу, но Мари сказала, что с этим не будет никаких проблем.

– На нижнем этаже есть мастерская с очень хорошими портнихами, они все сделают быстрее молнии. Я позову кого-нибудь из них подняться и подшить.

Когда я любовалась в трюмо восхитительным творением из бело-розового полосатого крепдешина - иногда верно изречение, что одежда красит человека!
– Мари указала на кожаный мешочек, который я все еще носила на шее:

– Что это?

– Ах, - уклончиво ответила я, - просто небольшие сбережения на черный день.
– О маске я из осторожности не упомянула.

– Твои деньги не должны меня касаться, Анна. Ты получишь от меня все, в чем только будешь нуждаться. И даже больше.
– На милом личике Мари появилось решительное выражение, а темные кудряшки подпрыгнули, когда она начала раскладывать следующие вещи. Туфли, шелковые чулки, ленты и банты, тончайшие нижние юбки, украшенные вышивкой корсажи - я не знала, что примерить первым.

Вещи выглядели так, будто они вышли прямиком из очень дорогого костюмированного фильма. Особенно расшитые жемчугом туфли. Они были самую чуточку велики, но Мари просто отрезала кусок бархата от своей шали и набила их так, что они идеально подошли мне.

В швейной мастерской уже ушивали мою одежду для вечера - это была розово-белая мечта - и после того как я ее надела, в спальне Мари ее горничная Минетта уложила мои волосы. Мари уже была причесана и теперь уютно устроилась в кресле и наблюдала. Минетта была пухлой, веселой женщиной около тридцати и, по словам Мари, лучшим парикмахером Парижа, возможно, даже лучше, чем у королевы. Когда я об этом услышала, тут же воспользовалась возможностью, чтобы побольше узнать об отношениях Мари и королевы.

– Сесиль говорила, что королева дружит с тобой, - сказала я, пока Минетта горячими щипцами закручивала мои волосы во множество маленьких завитков.

– О да, она моя лучшая подруга! Мы неразлучны.

– А правда, что королева не в особенном восторге от кардинала?

– В самом деле, между ними есть разногласия. Она никогда ему не нравилась, с самого начала.
– Мари неожиданно хихикнула.
– Кстати, королеву зовут в точности, как тебя - Анна. И она чудесная. На самом деле, ты даже на нее немножко похожа. Хотя она, конечно, на несколько лет старше, ей двадцать четыре, а значит, она такого же возраста, как и я.

– И почему же кардинал ее терпеть не может?

Мари приложила палец к губам, многозначительно взглянув на Минетту. Дождавшись, когда камеристка объявит свое произведение законченным и покинет комнату, она продолжила приглушенным голосом:

– Мы не должны обсуждать наши тайны при слугах, ты же знаешь.

– А у королевы они есть?

Мари кивнула.

– К сожалению, я не могу тебе рассказать, иначе это больше не будет тайной.

– Ты не должна мне ничего говорить, - великодушно решила я, хотя сгорала от желания выяснить это.

– Особенно об этом никогда не должен узнать Ришелье, - продолжила Мари, - иначе королева будет в смертельной опасности.

Теперь стало еще любопытнее, и я напряженно размышляла, как можно выведать побольше информации у Мари. Но она вскочила и сказала, что хотела бы, наконец, показать мне дом. Так что я усердно осматривала множество комнат и переходов на всех четырех этажах и пыталась хотя бы приблизительно запомнить, что где находится.

А затем началась вечеринка. Один за другим прибывали гости и собирались группами в большом салоне. Слуги разносили напитки. Множество свечей освещали зал, а упомянутый струнный квартет создавал ненавязчивый музыкальный фон. Все проходило почти так же, как и на предшествовавшем вечере у Маркизы, даже если и было несколько различий: в то время как у Маркизы собирались преимущественно интеллигенты всех возрастных групп, на вечеринке у Мари была исключительно золотая молодежь. Только дорого одетые мужчины и женщины от двадцати до тридцати лет, которые не только выглядели как снобы, но и вели себя точно также. Речь для них шла не только о том, чтобы смотреть и быть увиденными, а также еще и получать удовольствие.

Мари сунула мне стакан с вином в руки, затем потащила меня от одной группы к другой и представляла меня как ее компаньонку. Тот или другой равнодушный взгляд позволял предвидеть интерес, но мне не перепадало ничего, кроме нескольких пустых, мелочных слов. Вероятно, я была просто скучной. В бело-розовой полосатой одежде я выглядела как своего рода младшая сестра, которую отправят в постель в десять. В сравнении с этим все другие присутствующие женщины выглядели как кинозвезды на награждении Оскар, в тесно перевязанных корсетах, с откровенным декольте и большим количеством макияжа.