Собравшись с силами, она посмотрела на него сквозь останки деревьев. Стекла в эркерных окнах магазина были разбиты и наспех заколочены досками. Вагонка на доме почернела, обгоревшие обломки магазина были свалены у подножия лестницы. Превозмогая себя, Занна подошла ближе. Она должна увидеть все.

Теперь она стояла рядом с тремя школьниками.

– Боже мой! – воскликнула девочка со светлыми волосами. – Поверить не могу!

– Да, ужасно, – согласился ее спутник. – Куда пойдем после школы, Джен?

Занна повернулась. Джен держал за руку долговязый подросток с длинными волосами, закрывающими один глаз.

– Я же рассказывала тебе об этом магазине, Стиви? Там было так прикольно.

– Ну, теперь-то он развалился. Пойдем лучше съедим по бургеру.

– Наверное, все из-за свечей.

Джен все еще оставалась под впечатлением от трагедии.

– На прилавке, помнишь? Наверное, забыли потушить. Как жаль, правда?

Она прислонилась к пареньку, который предупредительно обхватил ее за плечи, и они ушли.

Занна еле сдерживала слезы. Видимо, любовное заклинание сработало, но больше в «Чары» не хлынет толпа девчонок по сарафанному радио. Никто не зайдет за травяным чаем или печеньем. «Чары» больше не существуют.

Кит махнул ей рукой:

– Нам разрешили войти и взять все необходимое, но по-быстрому. Можешь взглянуть на магазин, но нельзя заходить за ленту и что-либо трогать. Они еще не закончили расследование.

Занна кивнула. Как хорошо, что Кит оказался рядом. Это был добродушный пожилой мужчина, который много лет знал их с Мэгги. Он позаботится о Занне, если она сорвется, и, кажется, это произойдет скоро.

Они начали с магазина. Обошли груду обломков и поднялись по лестнице посмотреть, что скрывалось за лентой в полуоткрытой двери.

Вода все еще капала с целых, но обугленных бревен на потолке. В воздухе застыл дух пожара: мертвый, противный запах горелого дерева, мокрой золы и специфичной смеси едких аромамасел и трав. Пол покрывал черный, смердящий слой мусора. Девушка чуть не зарыдала, и Кит обхватил ее за плечи.

– Пойдем в дом. Там не должно быть так плохо, как в очаге пожара.

В доме действительно было не так плохо. А может, Занну спасло оцепенение, охватившее ее голову и сердце. На нее навалилась усталость, и стоило огромных усилий переставлять ноги.

Все было черным, грязным и жутко воняло. Разве может дым наделать столько бед за такой короткий промежуток времени? Словно кто-то взял цветную фотографию и неудачно попытался перенести ее в сепию. Цветы на стенах спальни стали какого-то неправильного цвета, и когда она прикоснулась к одному цветку, то лишь размазала копоть, уничтожившую очертания лепестков.

Это было невыносимо.

– Не хочешь подняться наверх? В башню?

Занна покачала головой. Последнее, что она ясно помнила из той ночи, была картина, кусочек ее души. Она бы не выдержала, если бы увидела то, что от нее осталось.

– Нет, – тихо сказала она. – Я просто хотела проверить, не вернулись ли коты за едой. И потом… Мне нужно найти где остановиться.

– С гостиницей мы все устроим. Или можешь поехать к нам. Дженис с удовольствием встретит тебя.

Как мило с его стороны… Занна должна была испытывать благодарность, но оцепенение блокировало ответные реакции в ее душе, и, по правде говоря, она была этому рада. Раз она не ощущает даже благодарности, то, может, удастся заглушить и чувства более глобальные.

– Ты уже звонила в страховую компанию?

– Нет.

– Тогда лучше я. Дело немного усложняется, потому что земля на днях была продана, и пожар был подстроен. Грязная работенка.

Занна молча кивнула. Она не станет встречаться ни с одним чиновником. У нее нет сил, да и зачем? Все разрушено.

Еда, которую Ник оставил во внутреннем дворике, осталась нетронутой. Это была последняя капля. Занна присела на кованое кресло и закрыла глаза, натягивая на себя уютное оцепенение, как пальто.

– Ты разговаривала с Мэгги? Она в курсе?

Занна покачала головой.

– Хочешь, я ей позвоню?

– Я сама. Но у меня нет мобильного телефона. Даже не знаю, работает ли городской.

– Сомневаюсь. После пожара все средства коммуникации вырубили. У меня записан ее номер. Позвонишь с моего?

Занна чуть снова не покачала головой. Она не хотела рассказывать обо всем Мэгги. Не хотела снимать обезболивающее пальто, которое так хорошо замораживало душевную боль. У них сейчас середина ночи, и когда тетя услышит звонок, она уже будет знать, что случилось неладное.