Ибо тогда я мог думать только об этом! Не только сравняться с ним в его трюках, требовавших великой силы в руках, но и исполнить хотя бы один такой, какой даже он сам будет безуспешно пытаться сделать. Мне не нравились его насмешки над моими устремлениями и глумливые ответы на мои вежливые вопросы. Вскоре я собью его гонор, будучи всего лишь юнцом, и завоюю ту славу, какая была у него. Вот что я задумал, и такова была степень моей решимости.

Наконец я почувствовал себя достаточно сильным, чтобы бросить ему вызов, тогда я посвятил отца в эту тайну, рассказав, что собираюсь сделать. Сначала он только рассмеялся, сказав: «Что за глупость овладела тобой?» Но он прекратил смех, когда я показал, на что способен. «Ты и вправду очень силён. — был его приговор, — возможно, достаточно силён, чтобы победить в состязании в таких силовых трюках. Мы это скоро увидим».

Итак, мы обговорили с отцом, как наилучшим образом устроить такое испытание сил, и было решено всё это возложить на него. Соответственно, когда он в деревне упомянул мимоходом о моей силе, сказав, что, по его мнению, я легко могу справиться с такими силовыми трюками, какие выполняет руками наш знаменитый сосед, ко всему, что он говорил, отнеслись издевательски, чего, конечно, он ожидал и чего добивался. Итак, притворившись очень возмущённым, он сказал, что будет готов выставить быка в поддержку своего мнения и столько денег, сколько сможет собрать. Это побудило Петрова позвать отца и спросить, верно ли он понял то, что ему передали. «Да, совершенно верно, — ответил отец, — мой сын хочет встретиться с тобой в любое время и помериться силой, и я уверен, что он может побить тебя. Хочешь с ним встретиться?» На этот вопрос Петров ответил, что очень хочет, не пытаясь даже скрыть своё презрительное отношение к тому, что казалось ему глупым вызовом.

Эта новость быстро распространилась, а когда день состязания наступил, множество людей собралось, чтобы поглазеть; всем было любопытно узнать, что я смогу сделать, но все единодушно считали — меня можно легко победить. Это очень устраивало отца, который поставил на кон практически всё, что имел, на условиях, что если выиграю, он очень разбогатеет. Я гордился от его уверенности, но слегка нервничал: меня смущала сумма риска. Ибо если проиграю, отец будет разорен. Но я не проиграю, я был убеждён. Для своего соперника я приготовил большой сюрприз.

Первый трюк заключался в том, чтобы согнуть железный прут толщиной с полдюйма и длиной полтора фута в форму подковы, и в этом я преуспел, легко повторив его за Петровым. Потом он согнул длинный железный прут на бедрах, обернув им себя, затем снова разогнул его — очень тяжёлый трюк, с которым я. однако, легко справился, гак же, как и он. После этого он поднял с земли огромный камень, и я затем сделал то же самое. Камень, должен сказать, был обмотан толстой проволокой, к которой была привязана прочная рукоятка. Это требовало огромного напряжения пальцев и оказалось самым тяжелым испытанием. Мы стояли на табуретках, поднимая этот камень, в России эти трюки всегда делаются так.

Пока что я справлялся со всеми трюками, которые Петров выполнял передо мной, и из-за этого волнение нарастало. Каждый был так уверен, видите ли, что меня можно легко победить, хотя все знали, что я был силён в других делах. А у меня ещё оставался сюрприз, который собирался преподнести в нужный момент! Было видно, что Петров, уже разъярённый от шуточек зрителей, в замешательстве и не знает, что делать дальше. Мне показалось, что подходящий момент настал.

Брошенный на отца взгляд дал ему понять, чего я хочу, и он выступил вперед, держа в руках блестящую стальную цепь. «А теперь, если сможешь, сделай то, что сделает Александр», — сказал он Петрову и дал мне в руки эту цепь, которую я скрутил посередине и порвал звенья пальцами после долгого и трудного усилия. Мой соперник был озадачен. Он совсем не ожидал ничего подобного — взял два обрывка цепи, внимательно разглядел их, затем яростно кинул их на землю, явно отказываясь даже попытаться повторить этот трюк. «Александр Засс побеждает Ивана Петрова, — кричали зрители, — это великая и заслуженная им победа».

«Стойте! — воскликнул Петров громким голосом, прервав их ликование, — я ещё не побеждён. Засс удивил меня своим необычным трюком. Теперь взываю не только к его силе, но и к смелости. Думаю, он не примет вызов».

Что касается меня, то я был ошеломлён тем, как повернулось дело. Мне не приходило в голову, что у Петрова тоже может быть в запасе сюрприз для меня, в чём, должен признаться, оказался недальновидным. Я знал всё о сгибании железных прутов, ибо это были его любимые трюки. Я также знал о камне, в чём он также до этого момента был неоспоримым чемпионом. Но я не догадывался, чем он ещё может удивить. Что это был за трюк, о котором он говорит, презрительно считая, что он не по моей силе и храбрости?

Мне недолго оставалось мучиться загадкой. Некоторые зрители не соглашались с тем, что мне нужно выдержать новое испытание, говоря, что я честно выиграл. Но другие в голос шумно поддерживали Петрова, говоря, что предложенное им сейчас испытание должно стать окончательным. Я не боялся сделать попытку: мне было скорее любопытно узнать, что это будет. Итак, я возвысил свой голос над всеми и сказал, что вполне согласен и готов. Отец был того же мнения. «Ничто из того, что может сделать Петров, не может быть выше твоих сил, мой сын, — сказал он. — Не бойся этого испытания, ведь ты сильнее, и конечно победишь».

Ликующая улыбка появилась теперь палице Петрова, он подошёл ко мне, держа в руках странную на вид железную полосу, каких я раньше не видел. Она была чуть длиннее двух футов и около полдюйма толщиной, а вдоль одной стороны и с обеих торцов было множество зазубрин, образующих острые концы и углы. Её, объяснил Петров нам всем, он согнёт пополам о свою шею, не обращая внимания на боль, которую причинят ему острые концы, впивающиеся в плоть. Затем он замкнёт эту полосу вокруг моей шеи, и там она будет оставаться, пока я не упрошу его снять, признав таким образом его силу и храбрость. Боль от того, что придется держаться за обоюдоострые края, не позволит мне применить свою силу сполна, даже если её будет достаточно, чтобы преодолеть крепость этой полосы. Он сомневается и в моей силе, и в моей смелости попробовать выполнить этот трюк! Так презрительно сказал Иван Петров.