За два дня до операции мы были с Петром Барановым у Михаила Васильевича. Бодрый, сильный человек. Никак нельзя было подумать, что может случиться такое…» {2}

А Баранов сразу же после смерти Фрунзе писал:

«В субботу на рассвете его не стало. Не верилось этому известию. Диким и жестоким, бессмысленно нелепым казалось потерять такого стойкого и преданного борца за коммунизм… Но случилось так, что крепкий и жизнерадостный человек, еще вчера подававший надежды на скорое выздоровление, что этот человек умер. Но это так. Умер Михаил Васильевич…» {3}.

Это был не обычный некролог с перечислением всем известных заслуг Фрунзе. Баранов, близко знавший Фрунзе, воскрешал живой образ революционного командарма, народного комиссара, партийного руководителя, обладавшего «изумительной способностью сколачивать вокруг [39] дела, которому он беззаветно служил, людей самых разнообразных характеров». Вот штрихи портрета Фрунзе, нарисованного Барановым: «Его добрая улыбка, его живые голубые глаза излучали так много любви, веры, энергии!… Атмосфера взаимного доверия, напряженной энергии и властного желания сломить препятствия царила вокруг него в штабах, на фронте, в партийных организациях». Свою статью о Фрунзе для «Красной звезды» Баранов закончил словами: «Окрыленное любовью, живет это прекрасное имя - Михаил Фрунзе» {4}.

…Пройдет еще восемь лет, и Якир будет оплакивать внезапную трагическую смерть своего лучшего товарища Петра Баранова. Они так любили друг друга, что Иона Якир нарек своего сына Петром. «Вот и в моей семье есть Петр Ионович», - говорил он.

2

…Рассказ о коммунистах, о верных ленинцах, мужественных и бескорыстных, надо начать с приказа Реввоенсовета Республики за номером 69.

Чтобы привлечь внимание взбудораженных солдат, Баранов громко объявил:

–  Слушайте приказ Реввоенсовета Республики…

Его перебили:

–  Не надо! Какой там еще приказ?

Тонкий голос из первых рядов всех перекричал:

–  Ти-ха! Это же военный комиссар штаба армии! Послушаем!

–  Долой!
– горланили из задних рядов.
– Комиссар, а замашки старые!

–  Приказами стращает? Не те времена…

Барак набит до отказа. В маленьких оконцах, густо покрытых инеем, едва пробивается свет. Баранов щурит глаза: в махорочном дыму не видать средних рядов. Пахнет дегтем от смазанных сапог и кислой овчиной.

Солдаты Николаевской дивизии, мобилизованные из местных крестьян, бунтовали. Тревожные сигналы о самосудах над коммунистами и политработниками поступали из разных полков. Куриловский полк отказался выполнить приказ о наступлении на Уральск, и это уже походило [40] на мятеж. Его зачинщики умышленно провоцировали слухи о суровых наказаниях, которые вот-вот обрушит на куриловцев реввоенсовет четвертой армии. Обстановка еще больше накалилась, когда стало известно, что в полк прибыли представители реввоенсовета.

Куриловцы повалили на митинг, захватив винтовки. Без всякой охраны их ждали председатель реввоенсовета Линдов, комиссар штаба армии Баранов, представитель ВЦИКа Майоров и уполномоченный Самарского губкома партии Мягги.

* * *

Распахнув шинель, Баранов вынул из нагрудного кармана гимнастерки бумагу, развернул ее:

–  Слушайте приказ Реввоенсовета Республики за номером шестьдесят девять. Читаю: «Солдат-коммунист…»

–  Опять про коммунистов? Не желаем!

–  А что вы знаете о коммунистах?
– Баранов резко поднял руку, и лист затрепетал в его пальцах.
– Вот здесь, в этом приказе, сказана правда о коммунистах. Слушайте!
– И стал читать: - «Солдат-коммунист имеет такие же права, как и всякий другой солдат, ни на волос больше; он имеет только несравненно больше обязанностей».

Такого приказа куриловцы не ожидали, смолкли. И тогда, едва сдерживая дрожь от боли и обиды, Баранов крикнул:

–  Под чью дудку пляшете? Кому нужна власть без коммунистов и чья это будет власть? Где ваши главные заводилы? Горланов много, а где шептуны?

К столу пробился огромный бородатый солдат, на ходу спрашивая Баранова:

–  Шептунов ищешь? Я тебе без шепота… Зачем отрывать нас от родной, кровью политой землицы?
– Куриловец потрясал в воздухе кулачищами, гремел зычным басом: - Отвечай! Зачем нам с этого фронта ехать на другой? Кому это нужно?

–  Революции нужно, наши штыки…