Я ждала Дашу возле школы. Школьная стена была явно очень давно не крашена. На ней черной краской было написано: "Это место проклято". Для меня это не было новостью. Кому, как ни мне знать, насколько часто проклинают подобные учебные заведения. Многие ученики из-за проблем в школе даже зовут меня. И часто им никто не успевает помочь, и я их забираю. Такова жизнь и, такова я.

— Здравствуй, Даша, — поприветствовала я ее.

Девушка вздрогнула. "Я не соскучилась", — ответила она.

— Знаешь, я тут подумала. — Даша не дала мне закончить.

— У тебя как будто нет других дел.

— Есть, но ты среди них не на последнем месте.

— Какой ужас. И что же на этот раз? Я ведь уже говорила, что не согласна. Тебе нужно, чтобы я еще раз повторила или что?

— Нет, просто ты часто говоришь о дальних странах, которые хотела бы повидать. А ведь я видела абсолютно весь мир. И ты тоже сможешь, если согласишься.

— А что мне помешает сделать то же самой, при жизни?

— Ты не успеешь. Я точно это знаю.

— Я, что — умру так скоро?

— Мне трудно судить — для меня любая человеческая жизнь коротка. Так, что не расстраивайся раньше времени. Да и если даже ты успеешь немного попутешествовать — все равно ты никогда не увидишь столько, сколько видела я.

— Ну и что? Быть может — мне и этого хватит.

— Вряд ли. А ты вообще хоть раз была где-нибудь дальше родного города?

— Нет, не доводилось.

— Тогда — пойдем. Только, не бери меня за руку, а то умрешь прямо сейчас.

— Почему?

— Потому, что это — символический жест. Так я всегда увожу души умерших. Лучше возьми меня под руку — так будет проще и тебе и мне.

— А куда мы пойдем? А то уведешь еще и не вернешь обратно, — в голосе девушки слышалось плохо скрываемое любопытство.

— Что, заинтересовалась? Не бойся, я никого не увожу раньше срока (тут я вспомнила маньяка из парка, но я промолчала). А куда пойдем — увидишь сама. Если не испугаешься, конечно.

— Судя по твоим словам — пугаться мне уже нечего. Пойдем.

Даша взяла меня под руку и мы пошли. Через некоторое время мы оказались на большой ярко освещенной телевышке. На вершине ее горел прожектор. Он вращался, отбрасывая длинный луч, подобно маяку. Мы стояли у перил, снабженных заостренными стальными зубьями (для предостережения тех, кто захочет позвать меня отсюда; к сожалению, они не всегда помогают). А внизу лежал большой город, горящий в ночи яркими огнями.

— Где мы? — спросила Даша.

— А ты не догадываешься?

— Нет, хотя я определенно где-то это видела.

— Это Париж.

— Правда?! — просияла девушка: Расскажи кому — никто не поверит.

— А ты никому и не рассказывай. Боюсь, не поймут.

— Лейла поймет. Только она меня понимает.

— Лейла, говоришь? Да, Лейла действительно поймет. Пойдем дальше?

— Пойдем.

— Ну, это ты должна узнать, — сказала я ей, когда мы пришли.

Мы стояли около высокой красной стены. Стену украшали башни со звездами. Мимо нас, чеканя шаг прошли высокие парни в военной форме.

— Это Кремль? — с недоверием спросила Даша.

— А разве можно перепутать? — не поняла ее я.

— Нет, нельзя, — Даша улыбнулась.

— Куда теперь? — спросила она.

Мы шли по красивому парку. Высокие деревья тянулись к небу, трава была ярко — зеленая и удивительно (для Даши) ровно растущая. Выйдя из парка мы попали на узкую улочку, застроенную старинными двухэтажными особняками.

— Как красиво, — сказала Даша: Где мы сейчас?

— Мы в Киеве.

— А сейчас где мы? — спросила девушка, увидев море и пальмы. Под ногами был белый песок.

— Это просто остров, — ответила я: Безымянный остров в Атлантическом океане. Я часто прихожу сюда, чтобы побыть одной.

— Неужели, здесь тоже умирают?

— Умирают. Правда, в основном — не здесь, а в море. Возле острова большие подводные скалы.

— И везде, где ты бываешь — умирают?

— Везде. Но, не забывай, что умирают и везде, где бываешь ты. На планете не осталось ни одного сантиметра, где бы ни разу никто не умер.

— Ясно. А приходить куда-нибудь ты можешь только тогда, когда там кто-то умрет?

— Ты задаешь много вопросов. Значит — заинтересовалась. Нет, не обязательно, я могу прийти куда захочу и когда захочу. Если я не занята, разумеется.

Серафим — старший брат Пашки, проснулся от противного звонка будильника. Кристина — его девушка, еще спала. Она всегда вставала позже, поэтому он поднялся осторожно, чтобы ее не разбудить, и поплелся в ванную. Милицейская форма ждала его в шкафу.

Он и Пашка были во многом похожи внешне: Серафим был выше брата, такой же худой, с такими же ангельскими чертами лица и черными волосами, только коротко остриженными по требованию профессии.