Когда нацисты наконец позволили женщинам и детям покинуть город, было слишком поздно. Люди бросились на вокзалы и за пределы города, заполнив улицы, уже полные беженцами из других немецких городов. Женщины катили коляски с кастрюлями и сковородами, а мужчины, которым приказали сражаться до конца, поднимались на церковные колокольни с пулеметами в руках. Было –16°, и многие беженцы замерзли, не успев дойти до соседнего города. Природа довершила начатое человеком. До того как упала первая бомба, уже погибло около 90 000 человек, пытавшихся спастись.

Ночью 13 февраля советские танки окружили город. Канонада с каждым днем звучала все громче, пока не взорвалась уличными боями. Советские войска прокладывали себе дорогу через ряды домов исторической застройки Бреслау, стена за стеной, занимая разрушенный город.

Отступающие немцы бросали гранаты в окна и поджигали все вокруг, пытаясь задержать наступление советских войск. Бомбардировка достигла крещендо после Пасхи. К 30 апреля сдался даже Гитлер, покончив с собой в берлинском бункере. Но осада Бреслау продолжалась, не подчиняясь логике.

Бреслау капитулировал 6 мая. Три четверти города было разрушено до основания за два с половиной месяца. И всего лишь через три дня закончилась самая страшная война. То, что осталось от Бреслау, разграбили и сожгли советские солдаты.

Союзники перекроили карту Европы. Сталин, Черчилль и Рузвельт уничтожили Бреслау подобно шахматной фигуре. Они перебросили его польской стороне под новым названием Вроцлав. Большую часть оставшихся немцев выгнали из города, и сотни тысяч измученных польских беженцев хлынули туда, чтобы занять жилье – в прямом смысле, – въезжая в дома, принадлежавшие немцам, порой еще до того, как их покинули владельцы.

Это был город, в котором жил Том. Чтобы его узнать, нужно было изучить его непростую историю, полную белых пятен. За века город сменил более 50 названий. Жившие в нем люди, в основном поляки, никогда не жили в настоящем. Слишком много призраков в этом городе, слишком много параллельных историй…

Поляки-пионеры, как их назвали, смело обновляли обретенный город. Они переименовали улицу Адольфа Гитлера в честь польского поэта Адама Мицкевича, стадион Германа Геринга стал называться «Олимпийским». Но они жили в городе призраков. Во всем – в разрушенных статуях и бледных контурах стертых свастик – они видели напоминания о своих нацистских гонителях.

У новоприбывших практически не было времени раздумывать над этими парадоксами. Вскоре после Второй мировой войны Польша на 40 лет подпала под власть коммунистов. Десятки тысяч поляков, включая сотни священников и политических активистов, оказались в тюрьмах. Тайная полиция проверяла каждый район. Во Вроцлаве снова переименовали улицы. Одна тирания сменила другую.

Защитники посредственной американской системы образования, те, кто винил в наших проблемах бедность и язвы общества, говорили так, будто Америка имеет монополию на трудности. Наверное, они просто не были в Польше.

Трудно перечислить все беды, случившиеся в Польше за полвека. После падения коммунизма в 1989 г. ее охватила гиперинфляция: полки продовольственных магазинов были пусты, и матери не могли купить молока детям. Страна была на грани хаоса, если не гражданской войны. И все же Польша пережила еще одну трансформацию, объявив открытыми свои политические институты, чтобы превратиться в рыночную демократию. Улицы Вроцлава переименовали в третий раз. В город даже вернулась маленькая еврейская община.

К 2010 г., когда Том приехал из Геттисберга, Польша присоединилась к Евросоюзу. Однако страна все еще боролась с лишениями, преступностью и разного рода отклонениями. Когда Том находился там, местные футбольные команды стали играть на пустых и тихих стадионах, где раздавался только стук мяча. Болельщики так буйно себя вели, что им запретили присутствовать на играх собственных команд.

Почти каждый шестой польский школьник жил бедно (в США беден каждый пятый ребенок). Трудно сравнить соответствующие уровни уныния, но данные показывали, что бедные дети в Польше жили несладко. В сравнительном анализе материального благополучия детей, проведенном ООН, Польша стояла самой последней из стран развитого мира.

Как и США, Польша – большая страна, где люди не доверяют централизованной власти. Однако в Польше произошло нечто примечательное. Она сумела сделать то, чего не смогли другие страны. С 2000 по 2006 г. средняя оценка за чтение в тесте PISA у польских 15-летних подростков подскочила на 29 баллов. Будто польские дети как-то вложили в свои головы еще почти три четверти учебного года. Меньше чем за 10 лет они поднялись с уровня ниже среднего для развитых стран до высшего. Оценки США за тот же период остались прежними.