Можно пойти и в средние школы с профессиональным обучением, около половины подростков так и делают. Финское правительство щедро раздает ПТУ субсидии и премии, так что обычные школы, такие как школа Ким, должны работать еще лучше, чтобы удержать учеников.

Обычно финские школы не публикуют результаты тестов, но Пиринен опубликовала баллы учеников своей школы за тест на веб-сайте, чтобы успокоить родителей, переживающих из-за многонационального контингента.

Во всех странах родители хотят определить своих детей в лучшие школы. Но какая школа лучше? В отсутствие достоверной информации родители обычно судят о школе по слухам или по цвету кожи, этническому составу и уровню доходов учеников и их родителей. Даже в Финляндии, с ее долгой историей борьбы за независимость, родители переезжают в другие районы, чтобы детям не ходить в школы, в которых 10 % детей иммигрантов.

– Бесспорно, мы все хотим жить в мультикультурной и толерантной атмосфере, – сказал одна финская женщина газете «Helsingin Sanomat» в 2011 году, поясняя, почему ее ребенок учится в другом районе. – Но дело в том, что если вокруг много детей, не говорящих по-фински, то учитель тратит на них свое время.

Эта мать не знала детей из местной школы, но слышала, что говорят люди.

Интересно, что было бы в стране свободного рынка, в которой родители действительно видят смысл в требовательности и квалификации учителей, а не только в эстетике здания или этнической принадлежности школьников. Некоторые американские реформаторы образования и политики убеждены, что б'oльшая конкуренция приведет к такому же результату, заставляя школы добиваться лучших результатов или закрываться.

В то время 11 % детей США поступали в частные школы – меньше, чем в среднем для развитых стран. По данным PISA, частные школы не слишком эффективны, ученики частных школ сдают тест PISA лучше, чем ученики государственных, но не намного. Чартерные школы (более независимый вид государственной школы, существующий в некоторых городах США) вмещали в себя еще 5 % школьников. Но здесь преимущества снова колебались в широких пределах в зависимости от школы.

Конкуренция существует почти везде, даже если иногда ее трудно заметить. В развитом мире 3/4 детей посещают средние школы, так или иначе конкурирующие за учеников. Но, насколько я могу судить, только в одной стране имеется настоящая свободная рыночная конкуренция в области образования, где спрос и предложение определяют цены. И это не США.

Оценив важность серьезного подхода к учебе, я хотела узнать, могла ли ее запустить конкуренция. Чтобы это узнать, я должна была войти в полумрак южнокорейских хагвонов – лаборатории для лучшего и худшего сразу.

Эндрю Ким вел урок английского языка: тихо говорил в маленький микрофон и писал мелом на старомодной доске. Он как будто не делал ничего особенного, но на его занятиях ученики не спали!

В 2010 г. Эндрю Ким заработал $4 000 000. В Корее его назвали «учитель – рок-звезда» – такого словосочетания я никогда раньше не слышала. Он учительствует более 20 лет, и только в частных академиях внешкольного образования Кореи – хагвонах. Это означало, что ему платили в соответствии со спросом на его знания в отличие от того, как платят учителям во всем мире. А спрос на него был.

Я интервьюировала Кима в его кабинете в роскошной высотке в Сеуле в июне 2011 г. Один из его служащих встретил меня у дверей и предложил бутылку воды. Мы сели за стол, и Ким рассказал, что работает около 60 часов в неделю, хотя читает всего три лекции. Интернет превратил его занятия в товар. Лекции он читает онлайн, и дети могут приобрести его занятие по цене $3,50 за час. Все остальное время он консультирует школьников онлайн, составляет планы уроков и пишет учебники и методические пособия. Он написал около 200 книг.

– Чем больше я работаю, тем больше зарабатываю, – сказал он. – И мне это нравится.

Он не слишком гордится своей зарплатой, но и не стесняется ее. Большая часть его заработка приходит от 150 000 детей, смотрящих его лекции в Интернете. Я пришла к выводу, что Ким – это бренд, с сопутствующими накладными расходами. На него работает 30 человек, помогающих управлять его образовательной империей. Он также владеет издательством, выпускающим его книги.

Назвать это репетиторством значит сильно преуменьшить масштаб и сложность его деятельности. «Мегастади» – онлайновый хагвон, в котором работает Ким, зарегистрирован на Корейской фондовой бирже. 3/4 корейских детей обращались к рынку частных услуг. В 2011 г. их родители потратили почти $18 млрд на подготовительные курсы – на борьбу с наркотиками в США тратят меньше. Так называемый репетиторский бизнес столь прибылен, что привлекает инвестиции таких компаний, как «Goldman Sachs», «Carlyle Group» и A.I.G.

Участие многонациональных банков в системе образования, в сущности, зловеще. Однако в моей встрече с Эндрю Кимом было нечто волнующее. Я впервые находилась рядом с учителем, зарабатывавшим столько, сколько профессиональные спортсмены. Этот учитель (учитель!) входил в 1 % элиты. Кто-то другой с такими же амбициями и способностями в США мог бы стать банкиром или юристом, но в Корее он стал учителем и все равно был богат.

Притягательная идея. Есть ли лучший способ привлечь самых лучших и талантливых в учителя, чем сделать лучших учителей миллионерами? Возможно, Корея все же была образцом для всего мира.