Несмотря на этот скромный бизнес, Саллисо был все же провинциальным городом с населением меньше 9000 человек. На месте банка, который ограбил Притти Бой Флойд во время Великой депрессии, был пустырь. В здании железнодорожной станции, куда его тело прибыло в сосновом ящике, теперь размещалась маленькая публичная библиотека.

Как и Ким, почти все в Саллисо были белыми, но национальность людей менялась в зависимости от того, какую форму они заполняли. Половина детей имела удостоверения индейцев, где они назывались потомками коренных американцев. Даже если вы были индейцем всего на 1,512, вы могли получить такое удостоверение, и оно давало бы определенные преимущества, как то: бесплатные школьные принадлежности или доступ в благотворительную столовую для чероки. Около четверти детей в школьном округе [10] Саллисо официально квалифицировались как бедные, так что преимущества индейцев – это не только историческое наследие, но и пища.

Школы в Саллисо считались просто хорошими – не лучшими, но и не худшими. Однако многое зависело от того, из чего вы исходите при их оценке. Государственный тест Ким и большинство ее одноклассников сдавали хорошо, но тот тест был, как всем известно, откровенно легким. В более серьезном тесте, проводившемся по всей стране, всего 1 из 4 восьмиклассников в Оклахоме показал хороший уровень знания математики. (Дети из Саллисо успевают примерно так же, хотя на местном уровне тест сдавало недостаточное количество детей, чтобы узнать это точно.)

Чем дальше вы едете, тем хуже обстоят дела. Если б штаты были странами, Оклахома имела бы мировой рейтинг около 81 по математике или примерно столько же, сколько у Хорватии и Турции.

Каждую зиму Ким и ее дедушка участвовали в рождественском родео, проезжая на старом тракторе по центру города. Ей нравилось медленное тарахтенье трактора модели H, гром марширующих позади оркестров и громкие крики детей, когда она бросала конфеты в их протянутые руки.

Но все же, как и многие 12-летние, Ким чувствовала, что ее место не здесь. Она всячески пыталась добиться успеха в Саллисо. Так как она не слишком преуспела в традиционных видах спорта, то стала заниматься чирлидингом [11] в детском саду. Она позировала перед фотокамерой в своей бледно-желтой форме, распрямив плечи и улыбаясь. Но к третьему классу так и не научилась делать «колесо» и все бросила.

После этого она мечтала играть в школьном духовом оркестре. Это ей подходило: идти до футбольного стадиона, до центра культурной жизни города, без искусственной улыбки и сальто вперед. Она выбрала флейту и каждый день занималась, пока у нее не начинала болеть челюсть. Тем не менее и через два года звуки получались хриплые и тонкие, и дирижер определил ее на четвертое место.

Ким был свойствен интерес к миру. Она серьезно относилась к учебе и принимала близко к сердцу несправедливость в далеких странах. Во втором классе она увидела в теленовостях, что ученые используют крыс для поиска бомб. Это было уже после 11 сентября 2001 года, и страна только что выбрала своего первого министра госбезопасности. Репортер объяснял, что ученые вживили электроды в мозг крыс, чтобы направлять их в нужную сторону – туда, куда не решаются пойти люди, превратив их в бомбоискатели с дистанционным управлением.

Ким ощутила укор совести. Она не особенно любила крыс и понимала, что жизнь крысы менее ценна, чем человеческая. Но ей казалось неправильным вторгаться в мозг любого живого существа. Это страшно, а возможно, и безнравственно. Она думала о своих черепашках и представляла, что государство станет управлять и их мозгом. Когда это закончится? Наверняка можно иначе заставить животных идти в нужную сторону. Может, предложить им угощение?

Потом Ким сделала кое-что необычное для ребенка, да и для взрослого. Она кое-что предприняла, чтобы исправить несправедливость, имеющую к ней мало отношения. В тот день она села у торгового автомата в своей школе и написала письмо президенту Джорджу Бушу, подробно изложив свои опасения относительно этих опытов с крысами. Она старалась быть вежливой и уважительной, старательно выписывая буквы в своей тетради.

Когда мимо проходили две ее подруги, Ким рассказала им о крысах и спросила, не хотят ли они подписать письмо. Может, они смогут подать петицию, если подпишется вся школа.

Удивленно глядя на нее, девочки прокричали:

– Фуууууууу! Ким, какая гадость! Кому они нужны?!

Их смех разнесся по освещенному флуоресцентным светом коридору. Потом они сочинили песенку о Ким и ее подзащитных. Она больше напоминала рекламный куплет и была не очень лиричной:

Тем не менее песня стала популярной.

Ким ощутила, какая пропасть пролегла между ней и ее подругами. Она бы не беспокоилась, если б они думали, что робокрысы – это хорошая идея, ее расстроило то, что им было все равно. Почему их это не волнует? В такие мгновения ей казалось, будто ее подруги говорят на другом языке, которому она может подражать, но никогда не поймет.

Она перестала говорить о крысах и притворилась, что не слышала песенку, когда шла по коридору. Но все-таки послала письмо в Белый дом.

Однажды в седьмом классе учитель Ким по английскому языку остановил ее в коридоре.

– Тебя приглашают в Оклахома-Сити на отборочный тест [12] , – сказал ей учитель. – Это почетно.

Ким растерялась – ей было всего 12. Она смотрела на учителя, ее темно-карие глаза ждали разъяснений. Учитель объяснил, что по результатам стандартного теста она соответствует требованиям Конкурса по поиску талантов университета Дьюка [13] для семиклассников. Баллы не будут приниматься во внимание, просто это будет интересный опыт.